– Неважно, - пробормотал Томми, даже не потрудившись оторвать глаза от экрана.

– Черт возьми, Томми!
– Прорычал Хэнк, ударив кулаком в стену. Костяшки его пальцев разбились. Кровь забрызгала штукатурку, но он почти не почувствовал боли.
– Ты бессердечный маленький говнюк!

– Что ты хочешь, чтобы я сделал? Слонялся по дому и бухал вместе с тобой?
– Огрызнулся Томми. Хэнк тяжело сглотнул.
– Оставь меня в покое, - сказал Томми, наконец повернувшись и злобно глядя на отца.
– Иди проспись.

– Так вот как мало она для тебя значила?
– Прошептал Хэнк, сжимая в руках бутылку бурбона, как спасательный круг.

– Убирайся, - прошипел Томми, возвращаясь к своей игре.
– Сраный лицемер.

Хэнк выскочил в коридор и сделал еще один большой глоток бурбона, пока пол не начал крениться под ним. Он уже не мог определить, где кончается пол и начинаются стены. Его вырвало на ковер; отвратительная смесь желчи и виски просочилась в волокна, навсегда запятнав их.

– Черт, папа...- пробормотал Томми, на мгновение приостановив игру, но лишь на мгновение, наблюдая, как его отец в пьяном ступоре рухнул на пол.

– Элисон, - прошептал Хэнк. Он свернулся в клубок и тихо застонал, погружаясь в бессознательное состояние.
– Мне так... жаль.

ГЛАВА 5

Хэнка разбудил входящий звонок. Он застонал и перевернулся на испачканных простынях, пропитанных затхлым запахом спиртного и пота. Хэнк нащупал телефон и вгляделся в экран.

– Черт, - пробормотал он, поднимаясь на ноги. Комната продолжала кружиться вокруг него, но он сжал челюсти и заставил глаза сфокусироваться. Неизвестный номер. Раздраженно хмыкнув, он ответил.

– Мистер Бакстер?
– Прозвучал сухой голос на другом конце провода, не проявляя сочувствие его похмелью.

– А кто спрашивает?
– Во рту у Хэнка все пересохло, по вкусу было похоже на то, как будто он проглотил содержимое пепельницы.

– Говорит офицер Рамирес. Я звоню, чтобы сообщить вам последние новости по делу вашей дочери.

Хэнк сел на кровати и протер глаза.

– Продолжайте.

– Мы разыскали всех девочек, участвовавших в этом деле.

Это не было неожиданностью. Их имена разлетелись по всему интернету. Даже полиция не смогла бы облажаться с этим.

– Вы их уже задержали?

– Не совсем. Дара, девушка, столкнувшая Элисон с лестницы, была обвинена в мелком нападении на несовершеннолетнего и отпущена под подписку о невыезде. Харли и Бри не будут предъявлены обвинения. Они не нарушили никаких законов.

– Ты что, блядь, издеваешься?
– Кровь Хэнка закипела, головная боль резко отступила.
– Эти маленькие сучки виноваты в том, что моя дочь покончила собой!

– Сэр, я понимаю ваше разочарование, но у нас связаны руки.

– У вас связаны руки?
– Недоверчиво переспросил Хэнк.
– А у меня нет. Моя дочь заслуживает возмездия.

– Я рекомендую вам не брать дело в свои руки.

Хэнк сбросил звонок. Эти девчонки должны заплатить за то, что они сделали. Если закон ничего не может сделать, то уж школа точно должна как-то среагировать.

Грузовик Хэнка с ревом несся по усаженной деревьями аллее, выбрасывая черные выхлопные газы в свежий утренний воздух. Школа вырисовывалась вдали. Тошнотворное, бледное здание дразнило его своим безразличием к его страданиям.

– Лучше бы у этой чертовой директрисы нашлись ответы на все вопросы, - пробормотал он себе под нос.

Грузовик с визгом остановился перед воротами школы, и стая голубей разлетелась во все стороны. Хэнк захлопнул за собой дверь, перебежал через двор и ворвался по ступенькам в здание.

– Где директриса?
– Закричал он, хлопнув руками по стойке администратора.

Секретарша подскочила на стуле, ее глаза расширились от испуга.

– Она в своем кабинете, в конце коридора, - заикаясь ответила она, указывая на внушительную деревянную дверь в конце коридора.
– Но, сэр, вам нужно записаться на прием, чтобы...

Хэнк не поблагодарил ее. Он зашагал по коридору, с каждым шагом подстегиваемый яростью, которая, словно напалм, прожигала его артерии. Лишь дойдя до двери, он остановился, заставил себя глубоко вздохнуть и собраться с мыслями перед противостоянием. Это был его шанс добиться справедливости для своей дочери, и он не мог позволить себе провалить его. Он постучал один раз и вошел.

Кабинет директрисы школы представлял собой издевательство над порядком: аккуратные стопки бумаг, безупречный дубовый стол, начищенный до блеска. За ним сидела седовласая розовощекая женщина с пустым и невозмутимым выражением лица.