— А, Инжер, заходи! — махнул рукой седоволосый мужчина, сухопарый и с аккуратной бородкой на худом лице. — Как сегодня вахта?

— Да так себе, дядь Вась. Тишина и спокойствие. Крысюков многовато только в последнее время, — Инжер взял в руки прибор, над которым вели сейчас работу. Точнее Василий работал, а парень учился и помогал в меру сил.

Вообще дядя Вася товарищ очень непростой. Инжер это давно заметил. Командный состав, если и заглядывал к нему в мастерскую, вел себя с мужчиной скромно, разговаривал прилично и выполнял любые просьбы, словно от этого зависела их жизнь.

— Это, по-твоему, тишина и спокойствие? — изумился мужчина. — Когда стрелять приходится?! Старший вахты трупы видел? — парень кивнул. — Защита Башни это очень важно!

Инжер промолчал, так как считал совершенно иначе, но высказываться себе дороже. Его сюда насильно притащили, заставляют учиться воевать, тогда, как местные детишки жируют, проживая в закрытом городе, и он еще должен беспокоиться об их безопасности.

Дядя Вася задумался на пару мгновений, крякнул и потер подбородок: — Знаешь, если будешь хорошо работать и учиться, я разрешу тебе и парням из твоего отделения посещать город. Такой стимул тебя лучше мотивирует?

Инжер кивнул, это, действительно, намного лучшая мотивация, чем мифическая безопасность, в которую парень не верил совершенно. Слишком бурное у него детство за плечами.

— Ну чего ты молчишь-то? — дядя Вася слегка толкнул его в бок. — Скажи что-нибудь, а то я даже как-то неловко себя чувствую.

— Зачем я вам, Василий? — Инжер внимательно посмотрел на мужчину. Ему уже восемнадцать лет и водить его за нос, как маленького ребенка, он не позволит.

— Решил взрослость показать? Ладно, — улыбка снова покинула лицо мужчины, он сел на свой стул и задумался на несколько секунд. — Башне нужны бойцы, а еще больше ей нужны механики. Толковые механики, которые смогут хотя бы поддерживать жизнь на том уровне, что есть сейчас, а в идеале улучшать ее своими изобретениями и открытиями. Именно поэтому ты здесь со мной работаешь и учишься.

— Что я получу за свою работу? — Инжер не стал обращать внимание на явно пренебрежительный вопрос. — Какой мне какой толк от помощи вам? Ходить, смотреть, как хорошо живут ваши детишки, пока мы здесь умываемся потом, и воюем с тварями? Я могу просто продолжать служить в своем отделении и все.

— Ты не думаешь, что я могу сильно усложнить твою жизнь в качестве штурмовика? — в глазах Василия мелькнуло раздражение, вперемешку с гневом. Он помолчал немного и добавил: — Ладно, не с того начали. Я понимаю твою злость, но далась тебе эта деревня? Что тебе там делать? Кустарные ружьишки клепать из мусора? К тому же, ты там пришлый. Чужак, который навсегда останется чужаком. Здесь я могу дать тебе многое…

— Простой механик? Что вы мне можете дать?

— Ты тупым не прикидывайся. Кого-нибудь ты можешь обмануть, но не меня. Все ты видел и выводы сделал. Я не простой механик, но остальное рановато тебе знать. Может, позже расскажу. Подумай над моими словами и приходи с более хорошим настроем на работу, либо не приходи. Просрешь свой шанс, а второго я не дам, — Василий отвернулся, обозначая, что разговор окончен.

Инжер встал, попрощался и вышел из мастерской, заскочив в столовку. Закинув в желудок порцию безвкусной, но питательной еды, он отправился в казарму.

Здоровенный барак был разделен на отдельные комнаты, в которых и жили курсанты по пять человек.

Инжер скинул у входа ботинки, уже внутри снял куртку мышиного цвета и повесил на вешалку. «Хоть одежда здесь нормальная. Не то, что мои латаные обноски, которые в деревне носил» — подумал он, зарываясь пальцами в русые волосы.

— О, главнюк наш пришел! — крикнул Ванька со своей койки. Здоровяк валялся с планшетом и что-то читал из учебного материала. — Как работка? Размяться не хочешь? — Ванька хрустнул кулаками, напоминая их первую встречу. Крепко они подрались тогда, выясняя кто главнее.

— Одни обещания сладкой жизни пока, а не работка, — фыркнул Инжер, усаживаясь на свою койку. — Обещает, если филонить не буду, будем хорошо жить. Даже в город нас пустят.

— Ага, держи карман шире, — протянул Руби, выходящий из душевой с всклокоченной, блондинистой шевелюрой. — Я бы на твоем месте никому не верил.

— Так нельзя жить, — вмешался Миша.

— Ты на помойке поживи, родительский сынок, потом меня учить будешь, — прошипел Руби. Симпатичное и волевое его лицо с носом горбинкой резко менялось, когда парень злился, и становилось похоже на лицо хищника.

— А что он теряет? — возразил Федя, отжимающийся от пола в уголке. — Ни-че-го, а вот приобрести можно многое, если поторговаться. Ты сам-то потянешь? Мы же твоих способностей не знаем. Только то, что ружья вы делали.

— Потяну, — Инжер принялся стаскивать штаны. — Все лучше, чем кроссы бегать, да стрелять бесконечно. Сколько мы так бегаем? Полгода где-то?

— Ну, смотри, ходить в мастерскую ты начал месяца два назад, — принялся загибать пальцы Руби. — А до этого мы в учебке для новичков сидели. Скоро год будет, короче.