Я сижу, боясь пошевелиться, спину держу прямой, руки сложила на коленях. Как школьница на фотосессии в выпускной альбом, ей-богу. Чувствую на себе пристальные взгляды девушек, и голова начинает кружиться.

Отшельник и другие мужчины сразу начинают общаться. Я не вникаю в суть их разговора. Вообще стараюсь абстрагироваться.

Я правда думала, что на меня будут смотреть мужчины? Наивная! На меня завистливыми, полными беспричинной ревности и ярости смотрят женщины! Их взгляды — как иголки. Промо под кожу входят до самых костей.

Не знаю, сколько проходит времени, но у меня ужасно затекает спина.

— Лев Сергеевич, — шепчу, прислонившись к мужчине. — Простите, но я…

Он смотрит на меня в ожидании, а я губы поджимаю и неловко перебираю собственные пальцы, уложенные на колени.

— Мне нужно в уборную, — еще тише говорю я.

— Выйдешь из кабинета, прямо по коридору, пятая дверь слева, — отзывается он.

Я благодарно киваю и встаю.

Каблуки громко цокают по полу. Надеюсь, моя походка сейчас нормально выглядит со стороны. Потому что ноги просто железные какие-то, тяжелые, да еще и дрожат.

Прохожу в уборную и останавливаюсь у зеркала. Здесь холодно и пыльно, но ремонт уже сделан. Видно, что раковины и кабинки с туалетами свежие.

Осторожно включаю воду, опускаю под теплую струю ладони и смотрю в зеркало на свое отражение.

Ну что за напуганный воробей? Я ведь со Львом Сергеевичем, а значит, ничего плохого не случится. Он не даст меня в обиду ни этим опасным мужчинам с хищными взглядами, не надменным ледяным женщинам.

Дверь за моей спиной со скрипом распахивается, и под кожей проносится озноб.

На меня смотрят темные, блестящие опасностью глаза одного из тех мужчин, что были в кабинете. Его взгляд пьяный и затуманенный, но все равно хищный и опасный.

— Сколько берешь за час? — хрипит он сдавленно.

Между лопаток прокатывается озноб, и я пячусь назад. Но тут же прижимаюсь попой к холодной столешнице.

— Я… я с Львом Сергеевичем, — строго говорю, но голос все равно выдает мое напряжение.

— Это я понял, — мужчина прищуривается и скользит липким взглядом по моим бедрам. — Думаю, он будет не против, если я трахну тебя сейчас по-быстрому.

Я почти теряю сознание от страха. Если позову на помощь, Лев Сергеевич мне поможет? Или он разрешит тому пьяному мужику взять меня прямо тут?

Нужно бы закричать, но горло сдавило от страха. А вдруг Отшельник отдаст меня своему другу? От него можно все что угодно ожидать!

— Ну так что? Трусики снимай, крошка, — скалится этот мужик, оголяя белые зубы в угрожающий оскал.

Качаю головой отчаянно и вжимаюсь попой в столешницу. Мне некуда бежать.

Дверь со скрипом открывается. В проходе вырастает величественный силуэт Льва Сергеевича.

— Эта крошка — моя, — рычит он, сжимая увесистые кулаки. — И трусики она снимает только для меня.

— С каких пор ты стал таким жадным на шлюх? — шелестит пьяный мужчина скрипучим противным голосом.

Кажется, что я слышу сердцебиение Отшельника. Гулкое и ускоренное.

— По-моему, ты что-то перепутал, Белов, — голос Льва Сергеевича вибрирует гневом.

— Это просто шлюха, — фыркает в ответ мужчина. — Или тебе нужно заплатить, чтобы ее поиметь?

— Девка не продается.

Я перестаю дышать, и кровь отливает от лица. Они говорят про меня, как про товар. Словно последнюю пару носков в магазине делят. Неприятно, конечно, но сейчас я даже рада, что Отшельник со мной и говорит, что я его. Он защищает меня от внешней опасности, пусть и таким варварским способом.

— Да брось, Лев! — выдавливает Белов с нажимом. — Я быстро. Просто трахну ее и все. Ну, сколько она стоит? М?

Я сильно сжимаю пальцами край влажной от брызг столешницы за своей спиной. Мое сердце упало в пятки и, кажется, даже не бьется.

Мне впервые настолько страшно, что я перестала чувствовать свое собственное тело.

Я боюсь, что Отшельник согласится и отдаст меня Белову. Я просто этого не переживу.

Спать со Львом Сергеевичем — приятно. И он мне симпатичен. Ухоженный, опрятный, очень сексуальный и до умопомрачения красивый.

Сегодня я видела, как на него смотрят девушки — поедают его голодными взглядами. А на меня они смотрели с остервенелой ревностью. Каждая из них, вероятно, мечтает занять мое место рядом с Давыдовым.