Наверно, правильнее было бы чувствовать себя грязной шлюхой.

Этот опасный мужчина берет меня прямо в машине. Берет так, как ему нравится. Не церемонится, а сразу действует.

Насаживает меня на своего «гиганта», растягивает изнутри, задевает чувствительные точки. Влажные шлепки смешиваются с моими благодарными стонами.

Нельзя настолько сильно кого-то хотеть…

Раньше я была уверена, что такого просто не бывает. И секс очень сильно переоценивают.

Но я ошибалась.

Запрокидываю голову и растворяюсь в острых ощущениях. Лев Сергеевич помогает моим бедрам быстро и резко качаться, сам подается вперед, врываясь в меня, вдалбливаясь все сильнее. Я дрожу в его руках и сгораю.

Пульсация в лоне нарастает, мышцы сокращаются. Все тело пробивает резкой дрожью, когда оргазм подходит. И голова кружится даже, но я не могу остановится.

Сама как маньячка уже стала.

Отшельник подсадил меня на секс с ним, как на тяжелый наркотик.

Сжимаю в ладонях края его пиджака, из груди обжигающий стон вырывается. Меня накрывает острый, яркий, мощный оргазм.

И я обмякаю почти сразу. Падаю вперед. Едва касаюсь колючей шеи Льва Сергеевича. Он рычит, кончает. Накрыл рукой мою талию.

Только сейчас я чувствую холод по коже. Кондиционер остудил воздух так, что в машине теперь можно замерзнуть до смерти, но раньше я это не замечала.

Теплые прикосновения мужчины спасают.

Я лежу на нем сверху, касаюсь щекой его колючей шеи, перевожу сбитое дыхание и чувствую, как стучит его сердце.

Тук-тук. Тук-тук.

Он нежно проводит кончиками пальцев по моей спине. Доходит до молнии на платье. Вздыхает как-то устало, с тихой, незаметной грустью.

— Все хорошо? — шепчу.

Лев Сергеевич многозначительно молчит.

Только его сердце стучит прямо у меня под грудью.

Тук-тук. Тук-тук.

А еще он трогает мои волосы. Гладит их, кажется, с нежностью. Я напрягаюсь, как струна. Широко распахиваю глаза, боясь даже дышать.

Мне кажется, что Лев Сергеевич сейчас похож на сильного, большого хищника, поймавшего добычу. И вместо того, чтобы сожрать несчастную, он с ней нежен и осторожен. Гладит, ласкает, вдыхает запах своей жертвы.

— Поехали домой, — хрипло выдыхает он.

И я отстраняюсь. Внутри все еще вибрирует догорающее удовольствие. Саднит как-то приятно, благодарно.

Я перелезаю на пассажирское, нахожу свои трусики под ногами.

— Оставь их, не надевай, — тихо шепчет Отшельник, но на меня даже не смотрит.

Я улыбаюсь смущенно, но все же решаю исполнить его желание.

Машина плавно выезжает на дорогу, приближается к лесу. А мне становится невыносимо холодно. Кожа гусиная просто.

— А можно выключить кондиционер? — говорю я, разгоняя мурашки с оголенных плеч.

Он щелкает кнопки на панели машины. Я отворачиваюсь к окну, рассматриваю темные, почти черные сосны. Вдыхаю полной грудью лавандовый запах салона, прикрываю веки, и, кажется, засыпаю.

И открываю глаза, когда тачка плавно въезжает на территорию Отшельника. Вдали приветливо горят огоньки летних домиков, асфальтированная дорожка освещена яркими фонарями.

Лев Сергеевич паркуется возле входа в дом. Я тяжело вздыхаю, осматривая мрачный, холодный замок.

Когда я впервые приехала сюда, то и подумать не могла, что все так обернется. Я точно повзрослела за это время. Неожиданно для самой себя полюбила тишину хвойного леса, запах сосен и влажный мох, который мягко продавливается под босыми ногами.

Полюбила черный кофе без сахара и прочитала около десятка книг.

Посмотрела примерно столько же фильмов на большом экране в три дэ очках.

Я стала легко засыпать по ночам, без гнетущих мыслей о том, что с моей семьей может случиться страшное.

Перестала бояться, что мы с мамой не сможем больше помочь Степе, когда это понадобится.

Теперь я могу все это. Могу, потому что Лев Сергеевич так захотел.

Да, быть его домработницей очень неплохо. И я уверена, что за год заработала бы и на погашение кредитов, и отложила бы круглую сумму на всякий случай.

Но теперь я могу сделать это гораздо быстрее. И уже скоро я вернусь к нормальной жизни. Закрою хвосты в институте и продолжу учиться. Найду работу.

Потом взаимно влюблюсь в мужчину, мы сыграем свадьбу и родим прекрасных детей.

Перевожу взгляд на Льва Сергеевича.

Он задумчиво смотрит в лобовое, вальяжно раскинувшись на водительском сидении. Задумчивый и мрачный. На его лице сейчас четко прописана грусть.

Не понимаю, что с ним случилось…

Неужели, так сильно расстроился, что не сможет получать процент от клуба Тигрицкого? Не думаю, что для него это такая большая проблема.