– Ну да! А теперь все берега потеряли и трахаются как попало, – она словно выпустила колючки, и взгляд стал холодным и голос. – Что с нас взять, мы же – нежить.

Илья удивился. Обидеть девушку он совсем не хотел, и так ведь обоим несладко.

– Прости! – у него само собой вырвалось. – Если обидел. – И промолчав, тихо добавил: – меня так и подкинули. В саквояже, прикинь? Бросили на заднее сидение машины. Отец был, конечно же, в ярости, хотел меня сдать в детский дом, но в записке написано было, что я – его сын. – Тут голос Змеёныша дрогнул. – Он проверил, конечно. Оказалось, реальный наследник. Хотя он клянётся, что был всегда осторожен. Вот так… Он, может, и рад бы избавиться от меня, да других Змеевых на его улицу не подвезли.

Ева мысленно чертыхнулась. Вот скажите, нечистые предки, зачем старшему Змееву было валить на вихрастую голову сына всё это? В каких воспитательных целях? Сказал бы, что матушка – героический лётчик, погибший во льдах Антарктиды. Или любовь всей долгой и праведной Змеевской жизни, сложившая голову на полях сражений с чумой где-то там, в Аргентине с Бразилией. Не понимает она этих глупых мужчин… За что он так с Ильёй?

– Знаешь… – произнесла она тихо, вдруг сразу расслабившись. – Если ребёнку родиться суждено, то осторожности не помогут. Мы же иные. Сейчас есть масса способов избежать появления незапланированных наследников. Нам они не помогают. Я тебе больше скажу: прогресс шагнул далеко вперёд, и стихийных младенцев подкидывать уже очень давно перестали. Как только подобное происходит, появляются служители специального департамента, их забирают, подбирают кураторов, и те воспитывают малышей, как родных.

– Как тебя?

Излишне он всё-таки умный.

– Как меня, – Ева легко согласилась. – Только моя мать действительно погибла. А отца не нашли. Знаешь… Я в детстве придумала себе целую сказку о нём. Мне почему-то казалось, что, когда они встретились, он был уже очень немолод. – Зачем она это рассказывает Змеёнышу? Видимо, накопилось. – Всё это богатство, – Ева обвела выразительным взглядом полупустую квартиру, – мне досталось от родственников с его стороны. По документам – от бабушки.

Прозвучало так глупо, что Ева вдруг покраснела и отвернулась.

– Ева… – произнёс вдруг Илья неожиданно-низким голосом. – А я ещё плюшек купил. И чай заварил, не в пакетиках. И…

– Деньги откуда на всю эту роскошь? – нахмурилась Ева. – Тебе же отец все счета заблокировал.

– А я той бабе с собачкой розетку в коридоре починил. И, пока ты спала, слив под раковиной на кухне прочистил, – парень радостно сообщил. – Заработал. Она завтра меня ещё ждёт. Две розетки, текущий слив унитаза и полочки.

Ева со стула едва не упала.

– Ты – какой-то неправильный Змеев! – с сомнением на него посмотрела. – Парень, который меня трое суток откачивал, демонстрируя навыки опытного санитара, готовить умеет отлично, дом весь отмыл, на еду зарабатывает халтурой, просто не может быть сыном нашего великолепного мэра. Так не бывает. Может, ты вовсе не Змеев? В Питере небось Змеевых не одна сотня…

– Двадцать пять, – ухмыльнулся Илья. – Наш род здесь известен с начала девятнадцатого века. На сегодня Змеевых в городе живёт всего двадцать пять человек. Все наши дальние родственники. Или не дальние, – тут он поморщился, как будто лимон ему в зубы впихнули. – Но Илья, я один. Погугли, если вдруг усомнилась.

Ева пожала плечами. Говоря откровенно, она в Илье из чистой вредности усомнилась. В нём кровь великого Полоза видно за километр.

– Ты на вопрос не ответил, – обиженно вдруг насупилась. – Не встречала я до сих пор золотой молодёжи, умеющей починять унитазы.

– Ну да, – Илья ухмыльнулся в ответ. – Меня же воспитывал дядя Ваня, он был у отца по хозяйству. Бывший подводник и натуральный технический гений. Из тех, кто берёт в руки утюг, швейную машинку, два пистолета, напольный вентилятор и уже через час уезжает на танке.

– Скучаешь? – за всё время их недолгого знакомства Змеев впервые о ком-то насколько тепло говорил.

– Его больше нет, – сказал и к окну отвернулся. Потом тяжко вздохнул. – Так, исповедь двух подкидышей предлагаю закончить, – тоном наигранно-бодрым произнёс Илья Змеев. Плюшки сами себе не съедят! Оцени-ка мой фирменный чай. Можешь считать: сам собрал, сам сушил, сам нарезал и в чайник пихал!

– Спасибо, что ядом не плюнул…

Чай вышел действительно восхитительным. Как Илья это делает? Тот же чайник, те же понурые чёрные листья, напоминающие чем-то мышиный помёт, что в избытке всегда заводился в избе.

Пашка тоже любил что-то заваривать в своём огромном, прозрачном и смутно похожим на Евин аквариум пафосном чайнике. Однако, начальство так рьяно пихало туда «всякие разные травки», что, пробуя канинский тёмный напиток, Ева всегда призывала Создателя в помощь. Мало ли. Вдруг ведун недоволен ходом вчерашнего эксперимента, и в зеркале утром она обнаружит ослиные уши и нос до пупка? Или грудь до колен.

– Слушай, а у тебя девушка есть? – неожиданно Ева спросила, взглянув на тоскливую рожу Серёжи, смотревшего через аквариумное стекло прямо в Евину кружку. – Не хотелось бы…