— Вот видишь, бабуль! Со мной уже все хорошо! — улыбнувшись старушке и погладив ее по плечу, произнес я. — Это ведь так, Яков Симеонович?

Я обернулся к Комаровскому. Он кивнул, все еще пребывая в легкой прострации, а затем добавил уже голосом:

— Да, ты в норме.

Понятное дело, что прямо сейчас заключение эксперта я не получу, ведь его еще написать нужно, но…

— Значит ли это, что меня уже можно снять с наблюдения? — спросил я главврача.

— Тебе еще предстоит освидетельствование. — бесцветным тоном ответила та.

— Знаете, я вообще-то, живу в Зеленограде, и мне нужно будет потратить целый день, пропустив при этом занятия в школе, чтобы пройти все то же самое еще разок…

Меня вдруг перебил Комаровский.

— Петрова уже очевидно восстановилась. — Яша, взяв мое медицинское дело, слегка помахал им. — Так что не вижу нужды лишний раз ее дергать. Рекомендую снять с наблюдения…

Он обернулся к завотделением функциональной диагностики.

— … Роман Борисович?

Хвост сначала посмотрел на Яшу, затем на меня, а после — на свое непосредственное начальство, пребывающее явно не в духе с того самого момента, когда случился перерывчик. Ну нет, конечно же, против начальства, которому по каким-то причинам хочется меня «утопить», он не попрет. Злата для него — просто…просто одно из множества «медицинских дел», ежедневно проходящих через его руки, и о котором он позабудет уже завтра.

Даже если вдруг Хвоста и раздражает ситуация, в которой он вынужден содействовать в «утоплении» малолетней пациентки, ему незачем помогать мне, если он хочет и дальше продолжать здесь работать. Это факт, как говаривал покинувший нас «Шпак», ибо у доктора наверняка имеется ипотека, кредит за машину, жена (точно есть, ибо наличествует соответствующее кольцо на нужном пальце), дети, et cetera…

Почесав висок и вздохнув, этот тип произнес:

— Знаете, я согласен! Нет никаких объективных причин для того, чтобы и далее держать ее под наблюдением.

А вот это было внезапно! — я скосил на него взгляд.

Судя по выражению его физиономии, он и без меня прекрасно понимает, что ничего хорошего за свое решение ему от главврача ожидать не стоит. Впрочем, надо думать, что будущий руководитель Депздрава Москвы не станет «играть» «картами», оставленными ему в наследство Акопяном, так что…

Короче, это внутренняя «кухня» больницы, и Хвост, даже если не брать в расчет возможный благородный порыв его души (в принципе, не все же рассуждают в том же ключе, что и я, так почему бы и нет?), очень хорошо понимает, что к чему на этой самой «кухне».

Однако, сказанное им стало неожиданностью не только для меня, ибо, услышав его слова, Ольга резко изменила позу и теперь, сидя в кресле, уже не выглядит такой расслабленной и бесстрастной.

Интересно получается — мнения разделились пополам, ибо главврач и завотделением адаптации и социализации, по понятным причинам, явно против того, чтобы выпускать меня из своих лап. И что же теперь будет? Главврач просто проигнорирует мнение другой половины комиссии?

Несколько мгновений поколебавшись, Петросян обратилась к медсестре…

— Настя! Распечатай, пожалуйста, бланк заявления о снятии с диспансерного наблюдения.

…и спустя совсем непродолжительное время загудел принтер, сообщая всем присутствующим о печати документа.

— Заполните заявление! — велела она моей маман (прямо-таки приказным тоном!), а затем быстро пробубнила. — Коллеги, на основании документов медицинского дела наблюдаемой, личного общения с ней, а также результатов ее тестирования, я рекомендую принять решение…

В этот миг, кажется, слюна попала ей в дыхательное горло, и она закашлялась.

…о снятии Петровой Златы с диспансерного наблюдения. — прокашлявшись, договорила она охрипшим голосом, поинтересовавшись затем. — У кого-нибудь имеются возражения?

У членов комиссии возражений не нашлось. Даже у Ольги.

— Прекрасно! Значит, решение принято! — сказала она, полностью вернув себе самообладание, а затем обратилась к Хвосту. — Роман Борисович, будьте любезны, примите у Морозовой заявление и выдайте ей документ о снятии Златы с учета.

— Конечно. — ответил тот.

— А когда мы сможем получить заключение эксперта? — спросила маман, покосившись на Комаровского.

— Вам позвонят из канцелярии, когда документ будет готов и его передадут нам. — ответила она, спросив затем. — Еще какие-нибудь вопросы имеются?

Вопросов больше не последовало.

— Что ж, тогда прощаюсь с вами. — произнесла она.

Под наше дружное «до свидания», главврач покинула помещение. Вслед за ней ушла и завотделением социализации и адаптации.