Шрифт:
— И да, кстати, я уже позаботилась о том, чтобы несколько нужных людей получили все исчерпывающие доказательства, если на мою голову совершенно случайно упадет кирпич. — сказал я и ушел.
Не став вызывать лифт, вышел на лестницу.
Должен ли я все оставить как есть и пусть эта история идет своим чередом? — подумал я, поднимаясь по ступенькам. — Ну, с точки зрения здравого смысла, лезть во все это мне нельзя категорически, однако…
Если я оставлю все на самотек, то чем же буду лучше этих двух братьев? — спросил я у самого себя и самому себе же ответил. — А что, разве там Александру Геннадьевичу мало о чем приходилось умалчивать по долгу работы на Компанию? То-то же, Злата! Не лезь в этот гумус!
Я остановился на лестничной площадке, посторонясь и давая пройти здешней работнице, ведущей за собой нескольких детей.
И что же будет, если я сыграю роль премудрого пескаря? Меня что, оставят в покое? Разве им не захочется узнать об источнике моей осведомленности? Это как минимум…
Не-е-ет, Злата, ты уже в гумусе по самые уши, нравится тебе это или нет! И коли уж ты во все это влезла, то…
А как же достигнутая договоренность? — вновь спросил себя я, а затем рассмеялся так громко, что прошедшие мимо обернулись.
Все-таки девичий организм чрезмерно возбудимый, сложно мыслить здраво в подобной ситуации.
С кем договоренность-то? Со стариком Комаровским, что ли? Не нужно с ними играть в благородство, они этого не оценят! Не сходи с ума, братья, а также те, кто им платит, честными не будут ни с кем, ну а ты уже давненько не джентльмен! Да и вообще, как говорится: джентльмен с одного берега Нила не в ответе за поступки джентльмена с другого берега Нила. Может, не буква в букву, но как-то вот так.
Не ты ли, Злата, хотела влезть в тот же бизнес, которым занимался Александр Геннадьевич? Ты! А раз так, то начинать придется прямо вот сегодня…
И кто мне в этой ситуации сможет помочь? Ну, теоретически, папаша…
— Ты красивая! — из прострации меня вывел голос юноши.
Подняв взгляд, обнаружил и его самого. Юноша, судя по выражению его лица, явный «органик».
— Спасибо. — ответил ему и хотел было выйти в коридор второго этажа, однако…
— Я бог всех людей. — произнес юноша, шагнув в сторону и преграждая мне путь. — А ты?
— А я…меня уже снимают с учета, кажется. — ответил юноше и попытался обойти его.
— Коля! Не приставай к ней…! — рядом объявилась женщина, его мать, скорее всего. — Пойдем!
Она, взяв юношу за руку, повела его на этаж выше.
— Пока! — «буксируемый» своей родительницей, произнес этот Коля, обернувшись ко мне через плечо.
— Пока… — пробубнил я.
Встреча с юношей подтолкнула мои мысли к словам Комаровского.
Он не просто высказал вслух предположение, что того человека не существует… Судя по тону его голоса, он в этом абсолютно убежден. И почему он зацепился за мою оговорку про этот раз?
К кабинету № 211 я подошел с твердой уверенностью, что вскоре станет интересно вновь…
Глава 91
Около полутора часов спустя.
Ну вот, пожалуй, и все…
Ответив на последний из трехсот восьмидесяти вопросов теста, я, потянувшись и зевнув, развернул кресло (в отличие от прочих «сидячих мест» в этом помещении, места за компьютерами для тестирования укомплектованы самыми обычными крутящимися офисными креслами) и взглянул на Комаровского.
Тот, как оказалось, тоже глядит на меня. Вернее, даже не на меня, а будучи в каком-то осоловелом состоянии, он, «окуклившись», смотрит куда-то сквозь меня.
— Закончила! — громко произнес я, выводя его из оцепенения, а затем встал из кресла и застегнул пиджачок на все пуговицы. — Ну и как, прошла я этот ваш тест?
У всех членов комиссии имеются планшеты, при помощи которых они в режиме онлайн следили за прохождением мной теста.
— Да, все хорошо. Все очень даже хорошо! — ответил завотделением функциональной диагностики, после чего, почувствовав, видимо, на себе недовольный взгляд главврача, замолк и более уже ничего не сказал.
Я подошел к бабушке, которая все это время сидела тихо, словно мышка, и пребывала явно в подавленном настроении. Она, очевидно, не хуже меня поняла, по какой причине здесь собралась столь представительная комиссия.