— Я думал, что русские — это славянская группа, а не азиаты, — заметил Иоганн, подмигивая Лене украдкой. Баронесса только сделала очередную затяжку и скривила губы.

— Какая разница? Жаль, что она русская. Весьма.

— И что с того? Есть разные русские. К примеру, Чехова, к которой так благоволит наш фюрер. А если бы она не была русской, ты включила бы ее в свои матримониальные проекты? — пошутил Иоганн, и его сестра метнула в его сторону недовольный взгляд. — Надеешься, на перемены в следующем году в жизни Фалько?

— Об этом я неустанно молюсь, Ханке, — ответила баронесса, вмиг посерьезнев. — Если Мисси не будет дурочкой, все возможно. Она действительно очень хорошая девочка, ты сам поймешь, когда увидишь ее. Поверь, любой немецкий офицер был бы горд такой женой. И это отличная возможность совместить долг и чувства. В нее невозможно не влюбиться… О Господи! Лена! Как можно быть такой неуклюжей?! Это же стекло!

Весь день двадцать третьего декабря на Розенбург падал снег, обещая настоящее Рождество. Войтеку приходилось совсем несладко ездить до станции и обратно, встречая гостей баронессы, собиравшихся на праздник. Лена и Катерина, в белоснежных блузках и темных юбках, вышколенные Биргит, встречали их в холле замка и провожали в подготовленные для них комнаты.

Два офицера в знакомой Лене форме СС со знаками отличия, от которых неизменно шла дрожь вдоль позвоночника. Их жены, заносчивые с обслугой, но приторно любезные с баронессой, в меховых пальто и дорогих шерстяных платьях под ними. Молодой привлекательный блондин в форме люфтваффе, которого Лена приняла за Рихарда издалека. Она так и затаила дыхание в волнении, когда увидела, как мужчина выходит из машины. А потом сообразила, что Войтек еще вчера вечером отогнал на станцию автомобиль Рихарда, и что тот приедет сам за рулем.

Потом приехал офицер вермахта в компании трех девушек в разноцветных пальто и очаровательных шляпках — яркие пятна среди белой метели. Баронесса была права. Мисси фон Шольберг очаровывала с первого взгляда — со светлыми волнами волос и широко распахнутыми глазами серого цвета. Она была похожа на актрису, настолько она была ослепительна. Лена настолько засмотрелась на нее, пока они с Катериной помогали гостьям снять верхнюю одежду, что совсем забыла о своем желании рассмотреть получше другую гостью замка — зеленоглазую шатенку Анну Бернову или как ее называли здесь в Германии — Анна Бернофф. И глядя на Мисси, яркую красоту которой лишний раз подчеркивала невзрачная внешность ее подруги Магды, Лена не могла не думать, что Рихард определенно имеет все шансы влюбиться в это само воплощение арийской красоты, настолько подходящее ему и по статусу, и по крови. Тем более Иоганн так и не дождался ответа из Швейцарии, на который так надеялся.

Рихард приехал после наступления темноты, когда под неусыпным надзором Биргит в большой столовой сервировали стол. Лена заметила далекий свет фар в окно, и сердце ее сделало кувырок в груди.

— Быстрее! Быстрее! — стала торопить Биргит девушек поскорее завершить сервировку и спуститься вниз, где в просторном холле им предстояло встретить хозяина Розенбурга. Лена так торопилась через анфилады комнат, что едва не подвернула ногу на скользком паркете. Пришлось уцепиться за Катерину, чтобы не потерять равновесие. Даже Айке вышла из кухни на короткие минуты встречи, оставив свое дежурство. И вышел из темноты черного хода мрачный Войтек, поправляя шейный платок.

Никуда не торопилась лишь баронесса. Она спустилась по лестнице ровно в ту минуту, когда черный «опель» затормозил перед крыльцом. Медленно и степенно. В бархатном платье винного цвета и неизменной нитью дорогого жемчуга на шее. Неизменная «ракушка» из светлых волос. По ее лицу невозможно было прочитать абсолютно ничего. Только Лена заметила, как чуть подрагивают пальцы с дорогими кольцами на блестящей поверхности перил из красного дерева.

По знаку Биргит именно Катерина распахнула дверь, пропуская внутрь Рихарда. Лена даже позавидовала подруге в этот момент, что именно она оказалась ближе всего, и первой увидела барона. Ей же самой пришлось опустить взгляд на время положенного по случаю легкого наклона головы в приветствии хозяина.

— Рихард! Мой Ритци! — произнесла баронесса, когда Рихард подошел к матери, стоявшей на нижних ступенях лестницы, и коснулся губами ее руки. Видимо, он снял фуражку при подходе к двери. Теперь снежинки таяли в его зачесанных назад волосах и блестели маленькими капельками в электрическом свете. Сверкали как бриллианты на его серо-голубой шинели.

— Я думала, что снегопад помешает тебе прибыть вовремя, — проговорила баронесса после того, как поцеловала его в лоб. — Удивительная непогода! Слава Богу, все уже прибыли. Через час планируем ужин, ты ведь присоединишься к нам, мой дорогой?

— Это будет удовольствием для меня, — произнес Рихард, и при звуке его голоса внутри Лены что-то дрогнуло. Он еще раз поцеловал руку матери, а потом повернулся к прислуге, собравшейся в холле. Коротко пожелал всем доброго вечера, обведя взглядом знакомые лица.

Лена забыла, какие голубые у него глаза. И каким проникновенным может быть взгляд. Пусть он только скользнул взглядом мимолетно и быстро отвернулся, но Лена подметила каждую новую для себя деталь. Словно заново открывала его для себя после долгой разлуки.