Остальные не пострадали, «отделались испугом разной тяжести», как шутил Иоганн, пытаясь безуспешно поднять настроение своей сестре и Мисси, которая никак не могла совладать с нервами.

Дом тоже не пострадал особо. Ударной волной выбило все стекла в окнах одной из сторон и поломало несколько деревьев в парке. Одно из них, длинный и крепкий вяз, при падении задел ветками камень фонтана и отбил часть верхнего яруса. Потом, уже при осмотре комнат, нашли и другие повреждения — были разбиты некоторые зеркала и стекла в буфетах, упали со стен картины. У некоторых полотен был поврежден осколками оконного стекла холст, у некоторых при падении поломались тяжелые рамы. В библиотеке выбило с полок книги.

Но первоочередным для владельцев Розенбурга в ту ночь было закрыть пустые оконные проемы на первое время картоном или фанерой, чтобы не дать декабрьскому морозу выстудить дом. Поэтому основные силы были уделены именно этому. Даже Биргит с мужем пришла в замок той ночью, чтобы проверить последствия налета, и присоединилась к работам. Они работали слаженно и поспешно, стараясь сделать все быстро. Но разбитых окон в замке было слишком много, особенно высоких «французских», а рабочих рук слишком мало. Вернее, мужских рук, способных держать молоток.

Поэтому, когда спустя час Рихард привез Магду из больницы, он присоединился к ним без раздумий, чтобы ускорить работы. Лена сама вызвалась ему в помощь, без лишних раздумий, не дожидаясь приказа. Работы уже подходили к концу, и им досталось всего несколько проходных комнат первого этажа. Трудились они молча. Рихард прибивал плотный картон или фанеру к рамам, а Лена подавала ему гвозди, пытаясь поймать его взгляд и понять, в порядке ли он сам сейчас. Крови не было видно. Только майка в вырезе халата была вся испачкана одним кроваво-красным пятном. Он так торопился отвезти Магду в больницу, что даже не сменил домашнюю одежду. Только натянул форменные брюки, отчего его наряд сейчас выглядел весьма странно.

Лена попыталась завести с Рихардом разговор. Спросила о Магде, но он отвечал скупо и резко, и она поняла, что он не желает разговаривать сейчас. Потому оставила эти попытки и сосредоточилась на работе.

Спустя некоторое время к ним заглянула Биргит и сообщила, что работы закончены. Рихард велел ей со Штефаном возвращаться домой, а слуг отпустить отдыхать. Нет, ему самому помогать не надо было — осталось всего одно окно.

— Как твой дом, Биргит? — спросил Рихард озадаченно. — С ним все хорошо? Его не тронуло? Никто из твоих не пострадал?

— Что с ним станется, господин Ритци? — улыбнулась Биргит, довольная этим вниманием. — Он сделан из того же камня, что и Розенбург. Тоже стекла повылетали и только. Но Руди — смышленый малый, и руки у него растут откуда надо.

— Руди у тебя славный малый, — похвалил Рихард, улыбаясь уголками губ, и Биргит расцвела еще пуще прежнего. Рихард же был мыслями явно далеко от этой комнаты и разговора, и едва за Биргит закрылась дверь, снова сосредоточился на работе. Когда была прибита последний кусок фанеры, временно защищающий дом от сырости и холода, Рихард спрыгнул со стула, положил молоток на подоконник и неожиданно шагнул к Лене. Она ждала этого все время, пока они были вместе, поэтому с готовностью прижалась к нему, обхватив руками его талию, едва он обнял ее крепко-крепко.

— У Магды останется большой шрам на лице. Она едва не потеряла глаз. Если бы осколок вошел чуть ниже… — произнес Рихард глухо, пряча лицо в ее волосах. — Томми в этот раз взяли больше жертв, чем обычно. Штайлер…

Лена напряглась, когда услышала это имя, заранее зная, что он скажет сейчас. Но все же не была готова к этим словам. К такому никогда нельзя быть готовой.

— Под удар попали бараки с иностранными рабочими… прямое попадание.

И стиснул руки еще крепче, когда она дернулась, понимая смысл сказанного. Она пробыла на работах у Штайлера немногим больше месяца, но успела привязаться за этот короткий срок к людям, которые работали на него.

— Ты кого-то знала из них?

— Всех…

Они плохо понимали друг друга порой, особенно голландцы и французы, но все же как-то нашли общий язык. Эти мужчины были так заботливы к ней, так трепетно оберегали ее во время работ, так старались поднять ей настроение, когда она падала духом. Вспомнила их всех, хотя не видела несколько месяцев. От совсем еще мальчишки француза Поля до грузного как медведь Марека.

— Мне очень жаль, — произнес Рихард. Она слышала по его голосу, что он действительно огорчен этими смертями. Он провел ладонью по ее волосам, пытаясь хоть как-то унять ее боль, но этого было мало. Почему-то показалось кощунственным слушать эти слова от немца. Именно по вине Германии и ее армии все эти люди оказались здесь. Не случись войны, они бы жили совсем другой жизнью и вполне вероятно скончались в глубокой старости.

— Мы все многое пережили сегодня, — сказал Рихард примирительно, когда Лена отстранилась от него резко и настойчиво, уходя от его прикосновений. — До рассвета всего несколько часов. Тебе нужно отдохнуть, Лена.

Лена прикрыла на миг глаза, пытаясь совладать с чувством скорби, которое охватило ее при известии о последствиях бомбардировки британцев. Как же это было странно — погибнуть вот так, в Германии, от бомб тех, кто пытался победить нацистов! И как это было страшно — быть похороненным не на своей земле, вдали от родных! Вполне возможно никто из них так и не узнает об этом. Если родным голландцев или французов могли сообщить, то вряд ли кто-то озаботится поиском семей украинок, которые работали на ферме Штайлера.