Но ведь и Рихард уезжает завтра — отозвалось внутри тоской при этой мысли. Чтобы в Берлине пойти с Мисси в театр или в ресторан. Самое настоящее свидание, по мнению Лены. И кто знает, чем оно может закончиться? К чему вообще может прийти все это? А потом он поедет на фронт, полетит в Советы, чтобы переломить любое сопротивление советской армии, лишить возможности переломить ход войны. Мысли, которые постоянно цепляли ее за живое острыми крючками, и снова начинала кровоточить душа.

А потом Лена встречалась взглядом с Рихардом, чувствуя на какие-то секунды, что тонет в озерах его голубых глаз, и забывала обо всем на свете, кроме него. И вспоминала его желание укрыться за высокими стенами от всего мира. Только она сама думала немного иначе при том — чтобы он был там вместе с ней, в этом укрытии. Чтобы все остальное осталось за высокими стенами, и никогда не касалось их.

Но куда было можно убежать от жестокой реальности? Никуда. Она вторгалась разговорами семьи фон Ренбек о положении дел на фронтах, об успехах и неудачах, о предстоящем отъезде Рихарда на фронт и о многом другом. Заставляя помимо воли прислушиваться к словам, пытаться понять их смысл.

— Новая модификация! — воскликнул Иоганн одновременно с тревогой и восторгом в голосе. — Это не та ли модификация «мессершмитта», из-за аварии которой наша страна потеряла аса номер один [54] ?

Рихард поймал обеспокоенный взгляд Лены, которая в этот момент как раз разливала кофе и не могла не посмотреть на него при этих словах. И тут же отвернулся от нее, доставая из кармана портсигар и закуривая сигарету нарочито медленно.

— Хорошо, что мама не захотела остаться на кофе после ужина, дядя, иначе эти слова ввергли бы ее в панику. Ты же знаешь, как остро она воспринимает любую аварию, — проговорил Рихард после того, как сделал пару затяжек. — Но да, это действительно тот самый истребитель, «Густав». И именно поэтому я хочу сам перегнать его на Восточный фронт.

— Прямо с завода? Из Варнемюнде [55] ? Сам? Почему не транспортом?

— Почему бы и нет? — пожал плечами Рихард. — В конце концов мне нужно привыкнуть к машине прежде, чем на ней лететь в бой. Пусть это будет так.

— Безумец тот, кто позволил тебе это! — вспылил Иоганн. — В Советах совсем другие условия. Незнакомые для посадки. Может быть лед на полосе. Зима в России не такая, что в Германии или во Франции.

— Людвиг сказал, что в Крыму совсем не так, как в остальной России, — заметил Рихард в ответ на это. — Не повезло тем, кто в центральной части застрял. Вот там — да, соглашусь, бывает хуже, чем в Финляндии и Норвегии. В Крыму же зима похожа на европейские зимы. Не думаю, что будут сложности. Обычный перегон. Даже выпускники летной школы вполне способны справиться с этим.

— Я всегда говорил тебе, Фалько, небо не прощает ошибок. А чрезмерная уверенность в своих силах приводит именно к ним. Я что-то сегодня очень устал, плохо спал ночью. Пожалуй, я последую примеру твоей матери и уйду к себе раньше, — сказал Иоганн, подавая знак Лене, что он закончил ужин, и его коляску можно было увозить из столовой.

— Пусть Катерина поможет тебе, дядя, — внезапно произнес Рихард, когда Лена уже взялась за ручки коляски. Катя, начавшая собирать посуду со стола на поднос, замерла, услышав свое имя и посмотрела вопросительно на Лену. — Я не успел толком подготовиться к отъезду и хотел бы, чтобы Лена упаковала мой саквояж.

— Я думал, ты сам хотел заняться этим, — нахмурился недоуменно Иоганн.

— Нет, хочу полениться, — отшутился Рихард. — Возможно, поеду в город в пивную. Пропущу рюмку-другую и послушаю гармонику старого Радаца, если он, конечно, еще играет.

При этом на Лену он даже не смотрел. Да и сама девушка боялась взглянуть на него, в опасении, что пожилой немец догадается, как ей самой сильно хочется остаться здесь, а не сопровождать его в комнаты, чтобы помочь подготовиться ко сну и читать ему трагедии Шиллера.

Иоганн колебался некоторое время, а потом вздохнул с сожалением и кивнул племяннику.

— Фритц еще играет, пусть и слепой уже как крот. Но не притворяйся передо мной, что тебя манит в пивную Браймера гармоника, а не прелести пышногрудой Ханны. Будь я моложе и не прикован к этому транспорту, то тоже с большим удовольствием поехал бы с тобой.

— Если ты хочешь…

— Нет-нет! — замахал руками Иоганн в ответ, обрывая Рихарда. — Мое время закончилось. Езжай один и повеселись и за себя, и за своего дядю. Воробушек, скажи Катерине, чтобы послужила мне сегодня. Но если освободишься пораньше, то я с удовольствием послушаю твой дивный голос перед сном.

Когда Катерина увезла Иоганна из столовой, и в отдалении утих звук подъемного механизма, Рихард поднялся с места за столом, быстро потушив сигарету, и протянул руку Лене.

— Пойдем!

— Мне нужно убрать со стола… — несмело возразила Лена, но Рихард уже увлек ее за собой через череду комнат и коридоров. Ей приходилось иногда крепче сжимать его руку, опасаясь, что она вот-вот оступится или наткнется на мебель в полумраке, но Рихард так осторожно вел ее, игнорируя редкие вопросы, что Лена совсем перестала бояться, заинтригованная происходящим.