— Второй, надеюсь, не предлагаешь взять это недоразумение рядом? — произнесла раздраженно немка. Стоял солнечный день. Ей было жарко — на лоб из-под шляпки то и дело стекали капли пота, которые она вытирала платком резкими движениями.

— Нет, что вы! — рассмеялся деланно переводчик. — Еще две в другом ряду. Эту берете?

— Эту — да. Выписывайте на нее документы.

Вот и все! Лену словно огнем обожгло осознание, что ей с Катериной предстоит расстаться. Одурманенный жарой и тяготами дороги разум не сразу сумел найти решение, но все же вынудил растрескавшиеся губы разлепиться, а хриплый голос произнести:

— Господин лейтенант!

Полицейский переводчик обернулся удивленно на колонну, нашел взглядом взволнованное лицо Лены и удивленно перелистал бумаги в руках. Немка тем временем важно прошествовала с его помощником к другим рядам, явно не желая терять время. А Катерина, до этого момента не понимавшая происходящего, напряглась и сжала больно локоть Лены. Теперь она выглядела потерянной, теперь Лена стала тем обломком корабля, который отчаянно хватаются после кораблекрушения.

— Я не лейтенант. Пока, — произнес переводчик так же на немецком, но все же подошел к ней. Уставился в изможденное лицо с высоты своего роста. — Ты говоришь на немецком языке. Почему молчала раньше? Это хорошее умение. Можно найти хорошее место.

— Я хочу работать с Катей. Прошу вас! Мы сестры. Нам нельзя раздельно.

Пересохшее от жажды горло саднило. Голос звучал как воронье карканье. Да и сама Лена выглядела совсем невзрачно — растрепанная, с перепачканным лицом, в пальто с порванным по шву рукавом. Неудивительно, что переводчик досадливо поморщился, окинув ее взглядом с ног до макушки.

— Тебя вряд ли возьмут. Нужны другие девушки.

— Я смогу. Я сильная, — настаивала Лена, не обращая внимания на шепот встревоженной Катерины, интересующейся их разговором с немцем. — Я работала уже на Германию на фабрике.

— Девушки нужны не для работы на фабрике или на заводе. Только фрау…

Лена не дала ему закончить фразу и протянула часики, которые все эти дни прятала за рукавом пальто. Воротничок в сумке и эти часы на запястье — это все, что осталось у нее от дома и семьи. Но она каким-то шестым чувством понимала, что ей просто необходимо остаться возле Кати. Только вместе они смогут что-нибудь придумать и вырваться из этой ловушки, в которую их загнали. Она не знала, как и когда это произойдет, но точно понимала, что это когда-нибудь непременно случится. Главное остаться рядом.

— Я прошу…

Переводчик взял в руку часики, пристально рассмотрел их, удовлетворенно кивнул и отошел от них, чтобы вернуться со своей знакомой.

— Нет! — резко ответила немка на предложение полицейского взять Лену. — Она не подходит. Посмотри на нее! Худая, как щепка. Ниже меня ростом.

Немка вдруг схватила руку Лены, сильно сжав запястье, и перевернула ладонью вверх.

— Кожа нежная. Она не знает работы. А вот руки ее соседки знают, тут даже смотреть не надо. Мне нужны деревенские девушки, а не городские неженки. Посмотри на ее наряд, на ее лицо. Да в Розенбург будут бегать кобели со всей округи, словно у нас сука с круглогодичной течкой! Все знают, что русские девки распущены и блудливы. Особенно из города. Если бы я выбирала девок в бордель, прости Господи, я бы, может, и подумала. А мне нужны работницы по дому…

Лена понимала не все из быстрой речи немки, но достаточно, чтобы вспыхнуть от злости и обиды при этих словах. Тело отозвалось воспоминанием о боли и унижении, которые только вчера творили пальцы доктора при осмотре.

— Она девственница, — проверил по бумагам переводчик. — А еще мы недавно узнали, что русские на удивление скромны и набожны. Так что не думаю, что с этим возникнут сложности, фрау Биргит. Подумайте сами. Кого бы вы хотели видеть на вечерах перед гостями Розенбурга — эту толстую корову рядом или ее? Думаю, что госпожа фон Ренбек согласилась бы со мной.

— Да она не поднимет поднос, чтобы выйти в зал! Руки — тростинки!

— Зато она говорит на нашем языке, — парировал переводчик, как заправский торговец на рынке, защищая свой товар перед покупателем. — Это большой плюс, сами понимаете. Она сможет без труда понимать домашних и переводить приказы остальным. Это облегчит намного вашу работу, фрау Биргит. Да и госпоже фон Ренбек будет удобнее, если у нее будет хоть кто-то говорящий из прислуги. Фрау Биргит, посмотрите на нее. Она явно создана для этой работы. Ни один бауэр не возьмет ее в хозяйство, и все, что останется ей — идти на стекольный завод или на шахту. А то может, даже в трудовой лагерь. Девушка хорошо образованна, интеллигентна. Она идеально подходит для работы в Розенбурге. И потом — эти девушки сестры. Ваше милосердное сердце едва ли не дрогнет разлучить родную кровь, оставляя эту несчастную для тяжелой работы в шахтах.

Немка задумалась на мгновение, потом схватила пальцами подбородок Лены и покрутила ее голову из стороны в сторону, разглядывая. Потом кивнула своим мыслям и повернулась к переводчику, ожидающему ее решение. При этом она нетерпеливо вытирала пальцы платком, будто испачкала руку, коснувшись Лены.

— Франц, голубчик, ты же всегда был несмышленым парнем, но как можно не видеть, что они друг другу никто? Они похожи как ворона и голубь.

— У нас разные отцы, — поспешила сказать Лена, стараясь убедить в этой лжи немку. Она слышала, как появились в голосе той совсем другие нотки, мягкие и певучие, поэтому понадеялась, что слова полицейского о добром сердце женщины правдивы.