— То, что надо.

— Садись, — сказала она, указывая на пустующее место.

Сев, я взглянула на огромную порцию лазаньи, которую мама Кейсона подогрела для меня.

— Выглядит аппетитно.

— Могу поспорить, что в столовой не готовят так, как я, — подтрунила она.

Я отрицательно покачала головой.

Она взглянула на Кейсона.

— Напомни-ка, что ты ешь.

— Мам, не волнуйся. Я ем все группы продуктов.

— Пицца не считается, — отрезала она.

— Конечно же, считается. Сыр — молочка. Тесто — углеводы. Пепперони — белок. Ананас — фрукт. А томатный соус — овощи.

— Вообще-то, — заметила я, — томаты — фрукты.

— Лжешь.

— Нет. Точно фрукты.

— Больше общайся с Шей, — сказала миссис МакКлауд. — Может частичка ее ума к тебе перейдет.

Его рот широко раскрылся в форме буквы «О».

— Моя мама только что назвала меня глупым?

— С моих губ не сорвалось слово «глупый».

— И не нужно было, — насупился Кейсон.

Мы с миссис МакКлауд рассмеялись, а он встал из-за стола. Невозможно не заметить любовь, парящую в доме МакКлаудов. А за их общением было так трогательно наблюдать.

— Твоя мама очень приятная, — призналась я, как только она вышла из кухни, оставив нас вдвоем пообедать.

— Хоть кто-то так считает. Она, правда, только что назвала меня глупым?

— Тебе виднее, — ответила я, съев кусочек лазаньи.

Он скомкал салфетку и бросил ее мне в голову, попав прямо в лоб.

— Серьезно? — спросила я.

Он кивнул.

Я закатила глаза, понимая, что ему удалось найти способ, как проломить (как я надеялась) непробиваемую стену, которую я выстроила между нами. Но как долго я смогу удерживать ее? И хотелось ли мне?

ГЛАВА 21

Шей

На следующее утро, заплетая косы в гостевой комнате, я замерла на месте, когда услышала доносящийся с первого этажа смех. Семья МакКлаудов приняла меня и была очень добра, а я понятия не имела, как расплатиться с Кейсоном.

Да. Ирония этого не ускользнула от меня.

В дверь постучались, когда я завязывала резинкой косу.

— Открыто, — крикнула я.

Дверь открылась, и Жизель просунула в щель голову.

— С Днём Благодарения!

— С Днём Благодарения!

Улыбка сползла с моего лица, когда она распахнула дверь и зашла в комнату, одетая в платье с цветочным принтом. Я опустила взгляд на джинсы и футболку.

— Я неподходяще одета.

— Ты отлично выглядишь. Но у меня полно платьев, если ты вдруг захочешь надеть.

— Мне так неудобно.

Она закатила глаза.

— Скоро вернусь.

Я сняла с себя одежду, чтобы Жизель не пришлось ждать, пока я буду примерять платья, которые она любезно согласилась одолжить мне. Спустя мгновение в дверь постучали, она приоткрылась, и сквозь щель просунули темно-синее платье на вешалке. Я подошла к двери, но прежде чем успела взять наряд, она распахнулась, и в комнату зашел Кейсон. Поскольку на мне были только лифчик и трусики, я выхватила платье из его рук и прикрылась им.

Не обращая внимания на мое смущение, он сложил руки на груди, не отрывая от меня взгляда.

— Ах, не хочешь переодеваться передо мной? — спросил он, застенчиво улыбаясь.

— Не особо.

Его взгляд переместился на мои ноги, и по телу пронеслась волна страха. На мне не было ботинок. Кейсон понял это, и его глаза округлились, когда он рассмотрел мои ноги.

— Шей, — со страхом сказал он. — Что случилось с твоими ногами?

— Ничего, — отрезала я.

— Это не ничего. Что с тобой произошло?

Я сделала долгий вдох, понимая, что больше не смогу скрывать шрамы, раз он их заметил.

— Это ожоги.

Я увидела сострадание в его глазах, которые осматривали небольшие круглые шрамы, испещряющие мои голени и икры.

— Мой отец — озлобленный алкоголик, — произнесла я, понимая, что он ждал от меня объяснения.

Кейсон посмотрел на меня.

— Не надо, — предупредила я.

В его глазах вспыхнула нерешительность. Кейсон такой человек, который все пытается исправить. Я видела, что он хотел все исправить, но урон уже нанесен.