Ольга попятилась и, вручив мне корзину, потопала по улице, опустив голову. Девушка старалась прикрыть лицо. Ей было стыдно перед Ингой.

Мне показалось, что я дышать перестал. Поставил на пол лукошко и медленно подошел к скамейке.

Инга похорошела. Стала еще красивее, чем была в последнюю нашу встречу. Волосы падали на обнаженные плечи красивыми волнами. Губы словно манили.

На ней был короткий кружевной топ и плиссированная юбка. Но сидела она, как мальчишка, широко расставив ноги.

— Приехала, — я обхватил ладонями смуглое лицо. — Я во сне тебя вижу, слышишь? Ты в голове живешь, Инга. Люблю так сильно, что дышать больно.

Сейчас было плевать на то, что она не писала и не приезжала. Она рядом. Теплая, манящая, любимая и самая желанная женщина.

— Пойдем, — девушка встала, поправив юбку, и потащила меня к забору, где рос колючий, но довольно густой кустарник. — Хочу тебя.

— На улице?

— А тебе не все равно? Идем, говорю.

Мы пролезли сквозь кусты. Девушка задрала юбку, под которой ничего не было.

Прислонив ее к забору, с трудом расстегнул ширинку. Сейчас действительно было плевать на все. Нас могли увидеть, но это не останавливало. Стащив с себя штаны, сжал ладонями упругие ягодицы. Губы накрыли шею девушки. Она застонала, когда я медленно проник в ее горячее податливое тело.

Не помню, как оказался на земле, но Инга сидела сверху, задавая бешеный ритм. И я понял, что нет никого лучше, чем эта девчонка. Да, она любила секс. Но я любил его не меньше.

Неохотно одеваясь, помог ей застегнуть молнию на топе.

— Люблю тебя, — прошептал ей в ухо, и на ее теле появились мурашки.

— А я тебя, мой родной, — девушка провела пальцами по моей небритой щеке. — Скоро вместе будем. Я встречать приеду.

— Ты уже уходишь?

— Нервничаешь? — лукаво улыбнулась. — Прогуляться тебя не отпустят? Можно было просто пройтись. Или в кафе заскочить. Я бы выпила. Не бойся, я не без денег, — девушка тихо засмеялась.

— Да, и я при них, — ущипнул ее за вздернутый носик. — Стой тут и не смей уйти. Я мигом. Ладно, любимая?

— Беги, солдат, я подожду, — лицо девушки озарила потрясающая улыбка.

Рванул в казарму, прихватив корзину, что оставила Оля, зная, что мне обязательно дадут внеочередное увольнение.

А повод серьезный. Я прямо сегодня попрошу ее дождаться и выйти за меня. Это то, о чем я грезил ночами. Сейчас мне было плевать на все.

— Ну че? Как оно, Поляк? Ты ж, надеюсь, не подвел? Хорошо ее оттащил? — ржал Андрюха, продолжая лежать на койке. — Ты как малолетка после первого перепихона. Светишься и рожа гордая. Тебе медальку вручили?

— Отвали, Андрюха, — ударил друга в плечо. — Вот, возьми, поешь лучше.

Я поставил корзину на своей кровати, вытащил из тумбы пачку купюр и рванул к комбату за увольнительной.

До самого вечера просидел в кафе, обнимая пьяную в дрова девушку. Красивая, как мама, но синячит, как папа, это как раз о ней. Хотя я был уверен, что Самвел непьющий.

Инга накидалась, как мужик, но, тем не менее, крепко стояла на своих ногах.

— Все, пора мне, Дим, — она взглянула на часы, которые сверкали на тонком запястье. — Идем. Там к проходной за мной заехать должны. Только без сцен, ладно?

Я напрягся и сжал ее руку.

— И кто тебя заберет?

— Один из отцовских парней. Игорек Горский. Он мне никто, ты не подумай. Личный водитель и не более. Просто знаю твой характер и страхуюсь.

У проходной стоял белый Мерин. Стриженый парень в белой майке впился в меня неприятным взглядом. Он словно изучал. Искал слабое место. На шее цепь и ладанка, на запястье часы дорогие. Теперь он смотрел на девушку, которая повисла на моей шее. Ненормально так смотрел. Словно ревновал.

— Инга, довольно поцелуев, пора, — и говорил он с ней так, будто она принадлежит именно ему.

Девушка засмеялась и села на пассажирское сиденье, даже не попрощавшись. Автомобиль рванул с места.

Настроение тут же испортилось, и я вернулся в казарму.

Андрюха доедал последний пирожок! Не знаю, сколько их там было, но сожрал все!

— Кстати, — скинув сапоги, улегся на койку, закинув руки за голову. — Гулял я с Ингой, а вот пирожки Ольгины. Ну, та, у которой гонорея.

Андрюха подавился и бросил на пол надкушенный пирог.