В этом пристрастии Людовик не одинок. Так же поступали Мазарини, Фуке и Кольбер, однако Людовик XIV создал из своего пристрастия национальный стиль. В то время как король выражал таким образом свою любовь к природе, Кольбер демонстрировал любовь к научным публикациям. Эти два направления оживили иллюстрированную книгу и позволили издательскому делу во Франции практически полностью обновиться.

Король испытывал высокое эстетическое наслаждение от созерцания книг и приглашал гостей полюбоваться их роскошными переплетами. Среди жемчужин королевской библиотеки «Эмблемы для ковровых мануфактур короля, в которых представлены четыре стихии: вода, земля, огонь, воздух – и четыре времени года» – манускрипт в великолепном переплете, декорированном позолоченным серебром; «История Людовика Великого, отраженная во взаимоотношениях, которые существуют между его поступками и свойствами и достоинствами цветов и растений» – книга, чешуйчатый золотой переплет которой выполнил Андрэ-Шарль Буль. В это же время Кольбер способствовал увеличению числа художественных, исторических, географических, ботанических, зоологических эстампов. Это, несомненно, способствовало прославлению художественного расцвета Франции времен великого века.

Несмотря на свою прижимистость, Кольбер позволил истратить только в 1679 году 116 975 франков на гравюрные работы для этого королевского кабинета. Хотя наверняка и сам Людовик XIV обращался к историографам или другим специалистам, чтобы правильно выбрать какие-нибудь нехудожественные произведения или книги, не предназначенные для широкого круга читателей.

Жизнь королей не блещет разнообразием; она всегда размеренна и даже монотонна. Если не принимать во внимание нескольких путешествий, охоту осенью в Шамборе и Фонтенбло, а также военные заботы, можно сказать, что жизнь Короля-Солнца протекала без особых перемен. Каждая неделя, каждый день и даже каждый час были расписаны подобно нотной тетради. Для летописца настолько утомительны повторы, что Данжо в своем «Дневнике» в конце 1684 года подводит итоги: «Все занятия короля в течение этого года». Из этого исторического документа можно заключить, что Людовик совершенно не знал, что такое личная жизнь. Вся его жизнь, все его время отданы подданным и государственным делам. Король принял на себя такую огромную работу, которая просто держала его в тисках.

Людовик поздно вставал, но ложился спать тоже очень поздно. Придворный церемониал соблюдался только в утренние и вечерние часы: в первые минуты пробуждения, вставания и во время утреннего приема; во время вечернего приема перед отходом ко сну и непосредственно перед тем, как скрыться за пологом алькова и окончательно отойти ко сну.

Каждый день короля будили в половине девятого. После этого Людовик присутствовал на заседании одной из секций своего совета. Это заседание длилось обычно с половины десятого утра до половины первого. По воскресеньям король возглавлял заседания государственного совета или совета министров, который иногда еще назывался верхним советом. Этот совет – наиболее важный, так как именно здесь обсуждались и принимались самые серьезные и ответственные решения. По распоряжению монарха высказываться обязан был каждый государственный министр: Мишель Летелье [150] и маркиз де Лувуа, которые объединялись в клан Летелье, и маркиз де Круасси [151] , который в единственном – собственном – лице представляет клан Кольбера. Решения выносились в соответствии с мнением большинства.

Один раз в две недели, в понедельник, снова проходило заседание совета министров. Во второй понедельник из этих двух недель созывался совет депеш. Здесь подробно разбиралась переписка между правительством и интендантами; на основании полученных сведений делались обобщения. Этот совет также проходил под председательством короля. Заседали в нем такие сиятельные лица, как наследник, Месье, канцлер Летелье, глава совета финансов, маршал Вильруа, министры, государственные секретари, которые не являлись министрами, и другие сановники.

По вторникам проходили заседания королевского совета финансов, которые проще называли королевскими советами. Они достались в наследство от сюринтенданта Фуке.

По средам и четвергам вновь заседал совет министров. По утрам в субботу созывался второй совет финансов. В пятницу утро каждый раз проходило по-разному. Чаще всего в это время собирался совет совести. Он не являлся официальной частью королевского совета. Здесь наименование «совет» звучит как пережиток, доставшийся в наследство от времен Ришелье и Мазарини. Однако это не менее важная из всех форм работы короля.

На совете совести Людовик обычно беседовал о делах церкви. Чаще всего речь шла о бенефициях и собеседниками выступали два самых влиятельных церковных деятеля – его высокопреосвященство парижский архиепископ Франсуа де Арле де Шанвалон и духовник короля отец де Лашез [152] . Первым беседы с королем удостаивался архиепископ. С ним обсуждался главным образом проект, который все более принимал очертания и превращался в конце концов в отмену Нантского эдикта. Затем наступала очередь духовника. С ним разговор длился обычно очень долго; он был посвящен главным образом бенефициям.

Еще нескоро, когда король перебрался в Марли, в его собственном распоряжении оказались одно или два утра, которые можно было посвятить любимым и даже охоте.

Как правило, при обычном расписании Людовик удалялся из Кабинета совета около 12.30. Он приказывал «предупредить супругу Монсеньора, что готов идти в церковь, и весь королевский дом шел вместе с ним к мессе, которая сопровождалась превосходной музыкой». С 1683 года Мишель-Ришар Делаланд [153] работал помощником капельмейстера короля. После службы Людовик XIV наносил визит маркизе де Монтеспан. После этого он направлялся обедать в переднюю гостиную супруги Монсеньора. За столом королю прислуживали дворяне. Сотрапезниками Людовика обычно являлись Монсеньор, супруга Монсеньора, Месье с супругой, Мадемуазель и мадам де Гиз. Иногда за этим столом могли присутствовать принцессы крови. По окончании обеда король шел навестить на короткое время свою невестку, только потом ехал подышать свежим воздухом после столь долгих часов, проведенных в душном помещении.