Шрифт:
Я поняла, что мне очень повезло, когда я крестилась на кухне, что местный обычай совпал с близким мне. Только значение у символов было разное, как я поняла: вертикальный взмах руки олицетворял дуб, а горизонтальный – воду.
– Прогулялись, пора и возвращаться. Завтра Яблочный день, гостей в имении будет много, тесто с вечера начнем месить, да яблочную начинку готовить, а то завтра со всем не управимся.
– Яблочный день?
– Да, в садах первые летние яблоки поспели. Мы с февраля яблочных пирогов не пекли. А теперь новые урожаи начинаются.
– Значит, будет и сливовый день?
– Ой, чудная! – засмеялась Маришка, – Слива-то не храниться. Это так, детям услада.
– Ну а что, на счет грушевого дня?
– Груша сладка, да с зимой не близка! Нет, Еля, только яблоки удостоились чести иметь свой день.
Я подумала про апельсины и бананы, которые круглый год лежат на полке в магазине, вот бы удивилась такому Маришка, правда, она, скорее всего и фруктов таких не знает.
Глава 5
Когда мы вошли на кухню, Вася бегала между котелками в седьмом поту.
– Ох, ну наконец-то, явились! К нам актеры нагрянули, кто бы потрудился сказать заранее. Так нет же, еда-то на кухне поди ж сама по себе, волшебным образом берется. Мало нам забот было! Теперь-то с пирогами всю ночь провозимся.
– Рот причитает, а руки дело делают. Ничего, теть Вась, справимся, нам ли работы бояться!
– Справимся, то, конечно. Куда нам деваться.
На кухне вновь закипела работа, и времени на посторонние мысли у меня не осталось. Собрав подносы толи с поздним обедом, толи с ранним ужином, мы с Маришкой понесли их в комнаты, где поселилась выступающая труппа.
В их общей гостиной было шумно и многолюдно, прямо здесь в углу дошивались какие-то костюмы, бегали дети, репетировали. У стола с жаром спорили двое мужчин.
– Лизетт не подойдет на роль Орландины! Можешь не переубеждать меня в этом. У нее совершенно другое амплуа!
– Но у нес нет выбора. Шерри совершенно охрипла и кашляет.
– Можно дать эту роль Ферджине. Она давно хочет выйти из тени.
– Для этого ей надо научиться читать! Никто не станет всю ночь на пролет зубрить с ней текст.
– Мы можем поменять постановку. В истории про пастушку Ферджине знает роль наизусть.
– Пастушку мы показывали здесь в прошлом году.
– Тогда я не приложу ума, что делать!
– Соглашайся на Лизетт! Ты на сотню верст от сюда не найдешь умеющую читать девушку.
Расставляя еду, я из чистого любопытства заглянула в исписанные торопливым почерком листы, проверить, понимаю ли я местную письменность.
– Постой-ка! Эй, ты ведь читаешь?
Я вздрогнула, будто меня поймали на чем-то неприличном.
– Как тебя зовут?
– Еля, – как-то само выскочило изо рта.
– Арнольд, брось, девчонка с кухни не может уметь читать.
– Но я видел собственными глазами. Так, ты читаешь?
– Так, совсем чуть-чуть…
– Слава доброму случаю! Элоиза наше спасение. Только взгляни на нее, она вылитая жрица, эти тяжелые каштановые локоны, выразительные глаза, а брови!
– Что с моими бровями? – я тревожно коснулась бровей, надеясь, что в этой реальности они не срослись у меня на переносице.
– Она, наверное, едва складывает буквы. Пол ночи только потратит на то, чтобы прочесть роль.
– Боюсь, ваш спор бессмыслен, господа, у меня много работы на кухне, и я совершенно не хочу выступать. – вклинилась я в разговор.
– Как? Все хотят выступать!
– Все просто мечтают выступать у нас! – хором воскликнули оба мужчины, задетые, кажется, в самое сердце.
– Но я не хочу, извините, мне надо вернуться на кухню.
– Девчонка просто набивает себе цену.
– Но ты слышишь, как она говорит?
– Хорошо, Арнольд, хорошо. Даю серебряный всего за одно выступление!
На моем лице не отразилось, так ожидаемое мужчинами, восхищение, я просто понятия не имела много это или мало.
– Мне уже платят за работу на кухне, – а платят ли? – и я должна, в первую очередь, выполнять ее. Завтра праздник, нам и так всю ночь возиться с пирогами. При всем желание вам помочь, у меня не получится сделать то, что вы хотите.
– Гермонд, прошу тебя!
– Два серебряных, что просто немыслимо, и я пошлю людей на вашу кухню.