– Эта корона – его авторства и была на очередной жертве. Вопрос в том, как она туда попала. Это я и собираюсь выяснить. Хочешь помочь?

– Правда? – обрадовалась Соня. – А то ты всё время говоришь, что я действую самовольно.

– Поэтому и предлагаю, пока ты не начала что-то выяснять в одиночку. Когда модельер вернётся в Москву, поедем к нему вместе. Сыграешь роль помощницы, стенографистки. Справишься?

– Я пишу быстрее всех в классе.

«Уж лучше пусть будет под моим присмотром», – посчитал Митя. Идея взять Соню с собой возникла спонтанно. Сыщик убеждал себя, что из вежливости нужно реабилитироваться за последнюю неудачную встречу. Любопытно, заметит ли Софья что-то, чего не разглядит он сам? А ещё просто хотелось увидеться вне службы, пускай и по делу. Мысль была внезапной и удивила Дмитрия не меньше, чем невольно вырвавшееся предложение.

Но сначала, конечно, стоит навести справки об этом кутюрье. О предосторожности забывать не стоит, особенно в присутствии симпатичной барышни.

Кутюрье оказался Евгением Андреевичем. А вот фамилия «Франк» была настоящей.

– Но я предпочёл бы месье Жюль. Так привычнее.

Модельер принял сыщика и Соню в гостиной, где преобладали два цвета – голубой и золото. Каждая деталь интерьера всем своим видом говорила о достатке. Позолоченные рамки зеркал, ручки на тумбочках и комодах, барельефы на стенах. Белоснежный ковёр на полу. Массивная золочёная люстра. Шёлковые портьеры небесного цвета с золотыми кистями. В тон им диван и кресла с лазурной обивкой и гнутыми ножками.

На этом диване и восседал в данный момент хозяин дома, выгодно контрастируя со светлым интерьером. Сорокалетний месье Жюль был одет в чёрный, с тонким золотым кантом, бархатный халат поверх домашнего, опять же чёрного, костюма. Фигура подтянутая, русые волосы гладко зачёсаны назад, лицо гладко выбрито, глаза светло-серые, почти прозрачные, руки холёные, с перстнями и браслетами, хороший маникюр.

Софья тщательно фиксировала детали в блокнотик. Дойдя до описания рук, ненароком взглянула на свои. Да уж, у кутюрье и вправду маникюр получше будет.

Своей лощёной рукой модельер рассеянно поглаживал маленькую белую собачку с золотым ошейником, которая устроилась рядом на диване, и внимательно слушал Митю. Собачку Соня даже зарисовала и изумилась про себя, что на тёмном костюме месье Франка нет ни одной белой шерстинки. Умеют же люди быть такими аккуратными.

– Совершенно невозможно, – отрезал кутюрье, когда сыщик закончил свой рассказ. – Парюра находится в моём хранилище. То, что вы обнаружили – жалкая подделка.

Самарин достал фотографии. Снимки сделали чёткие, отличного качества, в том числе крупным планом – застёжку с монограммой. Жюль внимательно их рассмотрел, вглядываясь в детали.

– Должен признать, если это и фальшивка, то выполнена она весьма правдоподобно. Этот комплект уникален, я сам рисовал эскизы и прекрасно помню детали. Видите ли, я специализируюсь на одежде и обуви, драгоценности – не мой профиль. Но подходящих украшений для коллекции, которую я создавал под «Русские сезоны», не нашлось. Их изготовил ювелир по моим рисункам. Разумеется, я взял с него письменное обязательство не использовать нигде более эти модели. Уверен, он бы и не стал, репутация дороже.

– В таком случае можем ли мы взглянуть на оригинал? Чтобы, так сказать, удостовериться.

– Что ж… – Модельер заколебался. – Я убеждён, что с ним всё в порядке. Но вы, признаться, меня заинтриговали. Фальшивка сделана крайне искусно. Мы сходим в хранилище, хотя посторонние туда крайне редко допускаются. Но я человек порядочный и не хочу, чтобы меня обвинили в препятствовании следствию.

– Буду вам крайне признателен.

Хранилище располагалось на втором этаже особняка месье Франка, куда все трое поднялись по широкой лестнице – голубой ковёр и золочёные балясины, фигурные львы на торцах перил.

Остановились у массивной стальной двери. Подобные Митя видел разве что в банках. К чему такие меры предосторожности? Ещё больше сыщик удивился, когда Жюль достал из шкафчика на стене три «спасайки» и протянул две из них Мите и Соне.

– Надевайте.

«Спасайки» начали массово выпускать к концу войны. Когда на фронте участились газовые атаки, а противогазов не хватало, был срочно налажен выпуск защитных масок, которые тут же метко окрестили «спасайками». Себестоимость копеечная – прочная ткань с резинкой, которая плотно прилегает к лицу, и капля магии, дающая запас воздуха на десять-двенадцать минут. Митю на войне они не раз выручали. «Спасаек» наштамповали столько, что и после окончания военных действий остались солидные запасы. Пожарные ими часто пользуются. Да и в любом доме всегда найдётся пара штук – на случай утечки газа или задымления. Но зачем они в хранилище?

– Это ещё для чего? – спросил Митя.

– Стазис, – коротко ответил Франк.

Ну ничего себе! Дмитрий и Соня озадаченно переглянулись. Стазис теперь – вещь крайне редкая, раритетная. Воздух в нём мёртвый, для дыхания непригоден. Зато там не живут мыши и насекомые, не размножаются бактерии, нет пыли и влаги. В больших музеях осталась пара стазисных артефактов – для сохранности особо ценных экспонатов. У императорских магов наверняка сохранилось несколько штук. Но в частном доме?!

– Может, проще отключить его, пока мы в хранилище? – наивно поинтересовалась Соня.