Ты не представляешь, насколько мне не нормально.

– Спасибо за заботу. Спасибо и отъебись от меня наконец-то.

Нет сил посмотреть ей в глаза.

Я разворачиваюсь и ускоренным шагом направляюсь по дорожке прочь.

Я хочу соскочить.

Он сказал, что гарантирует мне безопасность, что бы я ни решила.

Я только не помню: я могу соскочить или нет?

***

«Передай своему начальнику, что доступ к материалам он больше не получит. Кто бы мне ни спускал распоряжение».

В моей телефонной книге не забит номер, с которого прилетает сообщение в Телеграме. Но кто это я догадываюсь даже раньше, чем рассматриваю фото отправителя.

Лена-прокуратура. Здравствуйте.

Почему же не напрямую?

– Что там? – Тарнавский спрашивает, заметив, что я отвлеклась от своей тарелки на мобильный. Раньше я посчитала бы это тревогой и заботой. Теперь… Думаю, и так понятно, что нежности вопрос не вызывает.

Я слабачка, которая так и не слилась от совместного ужина.

Каждое слово Славы теперь воспринимаю с подозрением. Все в его поведении настораживает.

Вместо того, чтобы ответить сходу и правду, вяло веду плечами.

Поднимаю взгляд на мужское лицо и впервые за долгое-долгое время вру:

– Мама.

Он реагирует ожидаемо. Кивок и спустившийся в тарелку взгляд.

Моя мама его не интересует. А я начинаю подкипать. Я не хочу находиться в этом месте и в этой компании сейчас. Я не хочу испытывать неудобства в одно лицо.

Сердце разгоняется. Желчь и сомнения копятся.

Это же наверняка правда, что он пользовался преференциями отношений с прокуратурой. А теперь? Спускает ей задачи через начальство?

Что за… Урод?

Смаргиваю.

– Мама пишет, что хочет приехать, – вру развернутей. Провожу тест на искренность. Засекаю реакции. Интереса по-прежнему не очень много. Только брови приподнимаются.

А я утопаю в эстетике его движений, которую обожаю больше жизни. И в которой начинаю видеть что-то отвратное.

– Говорит, я слишком погрязла в работе и учебе. Хочет посмотреть, как я живу.

Слава кивает.

Откладывает вилку с ножом, поднимает взгляд к моему лицу.

– Езжай домой, Юль. Мама права. Отдохни.

Самые безобидные слова вызывают нелогично бурные ответные реакции. Внутри я кривлюсь. Отбрасываю вилку. Начинаю криком предъявлять. Внешне задерживаюсь на нем взглядом чуть дольше, чем стоило бы.

– Ты устала. Это видно.

Смаргиваю.

А что еще тебе видно?

Блять.

Кашляю тихонько, опускаю глаза на его стакан с водой.

А что, если сказать, что я устала от него, его игры, окружающих его людей и меня проблем из-за них?

Не успеваю решиться.

Вверх глаза зовет негромкое:

– Юль.

Отзываюсь. Мне кажется, смотрю слишком ранимо. Собираю себя по кусочкам и надеваю маску обратно.

– Если мама приедет, я хочу вас познакомить.

Не хочу отдавать ему инициативу. Не хочу давать имитировать заботу. Выпаливаю, пока не передумала. Реакцией… Наслаждаюсь.

Слава смотрит на меня, по истечению пары секунд немного хмурится. Не позволяет прочитать в глазах откровенное нежелание, но и энтузиазмом не горит. Почему же?

– Думаешь, твоя мама будет рада знакомству?

Я знаю, что нет. Но и позволять ему рационализировать свое нежелание не хочу.

– А в чем проблема? Она давно мечтает, чтобы у меня наладилась личная жизнь. Она наладилась. Ты же себя не стесняешься? – Улыбаюсь.

Слава в ответ – нет. Сверлит меня внимательным взглядом, в котором, возможно, что-то прочитать должна уже я. Но я не хочу.

– Возможно, проблема в том, что сначала я преподавал у ее дочери, потом взял на работу. Потом уложил в свою постель. Только уволить забыл.

Улыбаюсь еще раз.

Обвожу взглядом помещение ресторана. За столиками вокруг совсем другая атмосфера. Легкость. Веселье. Фото для Инсты.

А я даже сфотографировать его не могу.

Никто не поймет, это правда.

– А еще у нас есть план, – произношу шепотом, заговорчески, подавшись вперед и прижимаясь грудью к столу.

Тарнавскому мое кокетство, кажется, не залетает. Уголки губ дергаются вверх и быстро опускаются.

Мне кажется, я порчу человеку аппетит и настроение. Грустно. Но как остановиться-то?