Прячу сигарету обратно. Сжимаю пачку вместе с зажигалкой и спускаюсь вниз по ступенькам. К нашей «курилке» примыкает неплохой парк. Сяду там. Может быть одну пару даже пропущу.

Успеваю сделать всего несколько шагов прочь, когда сзади догоняют.

– Берёзина, а с каких это пор ты куришь?

Моя проклятая интуиция привычно не ошибается.

Лиза увязалась следом.

Перехватывает без спросу мою руку. Выцепляет пачку. Изучает ее, пока я пытаюсь ускориться и позорно сбежать.

В голове крутится одно слово: отъебись.

Все от меня отьебитесь.

– Богато куришь. – Очередная подъебка относительно моего «улучшегося за счет Тарнавского материального положения» отзывается болью в сердце. Возможно, потому что это правда. И я подыгрываю ему, принимая предлагаемые блага.

– Забирай и иди нахрен.

Говорю тихо.

Обижаю, конечно же. Лиза даже тормозит на несколько секунд, а потом снова догоняет.

– С чего вдруг, Юль? Неужели с судьей нелады?

Мне нужно ее игнорировать. Она отстанет, это неизбежно. Но нервы не позволяют.

Я останавливаюсь и разворачиваюсь. Улыбаюсь.

– К твоему сожалению, нет. Все отлично. Он в меня по уши, Лиз. – Развожу руками. Мол, и ты над этим не властна. А у самой болото там, где вроде как живет душа. – Но ты кричи погромче, что мы с Тарнавским спим. Еще не все услышали. Недорабатываешь.

В глазах Лизы вспыхивает яркая обида.

Я знаю, что об этом ты никому не рассказала. Знаю. Просто мне больно, а ты меня трогаешь. Зачем?

– Куришь тогда почему? – Бывшая подруга покручивает в воздухе пачкой. Я смотрю на нее и жалею, что даже попробовать не успела.

– Из интереса.

Усмехается.

– Ну-ну… – Не верит мне. Вбивает еще несколько гвоздиков в крышку моего ментального гробика. – Я, кстати, с Витой вчера ужинала…

Это вообще не нужная мне информация. Выражаю скепсис взглядом. Лиза делает вид, что не замечает. Развернуться и уйти не так сложно. Как и не вернуться на обе оставшиеся пары. Как и не ответить Тарнавскому. А может напрямую отказать.

Не поехать ни к нему, ни на свою съёмную квартиру. Заночевать на точке. На точку он приехать не посмеет, даже когда увидит, что я там.

Это может разрушить наш план. А план – это святое.

– Ты думаешь, мне интересно?

– Думаю, очень.

Отворачиваю голову и смотрю на дерево.

Ну говори. Почему бы еще и тебе не залить мне за шиворот чуточку фекалий?

– Ты знала, что когда мы отдыхали загородом, твой Тарнавский пытался снять нашу Виту?

Возвращаюсь взглядом к Лизе. Что мой выражает – не знаю, но Лиза расценивает произведенный эффект как личный триумф. Расправляет плечи. Улыбается. Смотрит сверху-вниз, хотя мы почти одного роста.

– Вот просто так, – щелкает пальцем. – Подошел к ней и сказал, что она ему понравилась. Предложил трахнуться. Дал ключ от номера.

– И что она? – Я отлично помню тот эпизод. И кто кому что предложил тоже.

Внутри клокочет, но я позволяю Лизе самовыразиться.

Раньше вообще в лицо рассмеялась бы. Теперь мне уже не так смешно.

– Конечно, послала нахуй.

Улыбаюсь.

А я не послала. Точнее послала, а потом таяла-таяла-таяла… За эти два месяца он стал для меня самым родным в мире человеком. Мне сейчас даже пойти за советом не к кому. Единственный, кто приходит на ум – это он же.

– Я знаю, что Вита на нем висла. И это он ее не захотел, Лиз, – с лица бывшей подруги слетает самодовольство и спесь. Только мне это не доставляет ничего. – А ты могла бы перестать уже копаться в грязном белье человека, которого презираешь. Что он, что я – не твое дело. Я уже много раз тебе говорила…

– Я не встречала больших дур, Березина. – Лиза меня перебивает. Сквозь задетое самолюбие пробивается искренность. Я вижу ее в мимике. Слышу в надломленном голосе. Чувствую в вибрациях. Они удивительным образом резонируют с моими.

Мы обе чувствуем, как что-то теряем. Обеим кажется, что все летит к ебеням.

– Отец Игоря сказал, что Тарнавский притащил на мероприятие какую-то эскортницу. Игорь показал твое фото. Отец узнал. Тебе нормально, да? Он тебя позорит. В говно лицом…

– Достаточно, Лиз, – выставляю вперед руку. Делаю шаг. Забираю из пальцев подруги свои вещи и снова отступаю.