У неё сбивается дыхание, когда она замирает, ощущая шаловливое движение его языка на своей коже. Илья знал, на какие слабые точки нажимать, куда целовать и как шептать. Чтобы она покраснела, вспыхнула моментально; чтобы она заёрзала в нетерпении на месте, подставляя шею, плечи и ключицы под его игры. И пусть это чертовски смущало её, заставляло сердце глухо стучать внутри, а сознание, слишком затуманенное алкоголем, затягиваться пеленой чуть сильнее, Адалин готова была раз за разом подставляться ему, льнуть к его рукам и губам, растекаясь какой-то бесформенной лужицей перед ним. И она растекается, смыкая зубы на внутренней части щеки, чтобы с её губ не слетел излишне громкий выдох. Становилось жарко, невыносимо душно от простого осознания, что Стрелецкий отвечает шалостью на шалость здесь, в очень даже людном месте.

Илья творил с ней что-то невообразимое. Его губы, выцеловывающий каждый участок немного липкой от кислого сока, кожи. Он утягивает её в один из тех поцелуев, от которого коленки подкашиваются, а губы щиплет от лайма, но Ада не отстраняется — поддается вперёд, упиваясь этим поцелуем. И хоть здравый смысл твердит ей, почти ломится в двери её сознания, кричит, что всё это неправильно. Тут же люди! И они могут смотреть, могут изучать, любоваться. Француженка сама не любила, когда парочки так самозабвенно прижимаются друг к другу губами на людях, но сейчас ей было глубоко… посрать. Она лишь тихо смеётся, опуская взгляд вниз, когда Илья отстраняется от неё. Какая ирония — в первый раз она стала инициатором кислоты в его рту, а теперь инициатором стал Стрелецкий.

— Ты так мило смущаешься.

Адалин тихо выдыхает на его слова, прикрывая глаза и утыкаясь лбом в его плечо. Нужно было дышать глубже и медленнее, чтобы краснота спала с щек, а назойливые мысли вышли из головы.

Пальцы Ильи легли поверх её талии — на открытой участок кожи между топом и штанами — мягко поглаживая и тихо посмеиваясь с её реакции. Сама же придумала так его подразнить, и сама же попалась. Не бывать Адалин роковой соблазнительницей. Но этот факт, кажется, только сильнее умилил Стрелецкого.

— Ада-Ада-Ада.

Вуд пришлось лениво отстраниться от Ильи, повернуть голову на звук голоса и звучание своего имени.

Женя, слишком взволнованная — Ада бы даже сказала, испуганная — не обращала внимание ни на руку Ильи, мерно покоящейся на талии её подруги, ни на собственную смазавшуюся помаду, бросается к Вуд, стоило только ей преодолеть последнюю ступеньку, и хватает её за запястье.

— Пошли отсюда, — тяжело дышащая, Павлецкая тянет Адалин на себя, оглядываясь вокруг, словно увидела призрака или гадкую хтонь. — Пошли, пожалуйста. Пошли, пошли, пошли, — она шептала это так быстро и тихо, что для Адалин эти слова сливались во что-то плохо разборчивое.

— Жень, что случилось? — Илья первым из них двоих подал голос, поднимаясь следом за Адалин и осторожно подступая к подруге, которая не сводила взгляда с Адалин.

— Пошли отсюда, пока он ничего тебе не сделал, — продолжала шептать Павлецкая.

Стрелецкий поднимает непонимающий взгляд на Кирилла, который поднимается в их маленький закуток, стирая салфеткой остатки помады со своих губ и щеки. Илья задаёт ему вопрос одним лишь взглядом, но Кирилл лишь плечами пожимает и с беспокойством смотрит на Женю.

— Жень, — Адалин мягко обхватывает второй рукой плечо подруги. — Что случилось?

— Твой брат, — одними губами шепчет Павлецкая. — Я готова, блять, поклясться, что видела его горящие глаза, и они не предвещали ничего хорошего. Я, блять, просто уверена, что этот урод что-то задумал, потому что… — Женя резко вздыхает, потянув Аду за собой ещё более настойчиво. — Я бы была спокойнее, если бы не знала, что он сделает тебе. Но, блядсие твои родственники, я не доверяю твоему брату ни на йоту! Пошли, пожалуйста, я не хочу гадать, какие демоны совокупляются в его голове. Я уже вызвала такси и оплатила счёт. Только пошли быстрее…

Адалин приподнимает брови, растерянно оборачиваясь на Илью. Спорить с Женей ей не хотелось, а уж с осознанием того, что где-то тут бродит Эдвард… Ада медленно кивает Стрелецкому, мол «всё нормально, я просто поеду с ней домой».

— Мы проводим вас, — коротко говорит Илья и кивает Кириллу.

Женя, то ли обрадовашася, то ли слишком торопившееся так резко дёрнула Адалин на себя, что Вуд с трудом успевала перебирать ногами по ступенькам. Женя тащила её между людей, и Ада даже пару раз врезалась в пьяные тела, идущие ей на встречу; отдавила парочку ног, спешно извинилась, но продолжала послушно следовать за Женей сквозь движущуюся толпу.

Как чьи-то пальцы смыкаются на запястье и тянут её назад. Адалин сначала подумала, что это мог быть Илья. Пальцы Жени соскальзывают с запястья Ады. и её резко тянет назад. И когда Вуд оборачивается, где-то посреди её горла застревает крик.

В шуме толпы, стекающейся вокруг; в свете неона и ярких софитов на неё смотрели точно такие же карие глаза, какие были у неё. И совершенно гадкая, жестокая улыбка.

— Salut, soeurette[фр. «привет, сестрёнка»].