Помните, как вы считали дико остроумным сидеть за столом, пока я репетировала свою речь, и жевать печеньки, стыренные из столовой? «М-м-м-м, знаешь, Боди, что делает их такими вкусными? Яйца и сливочное масло».

Когда настала очередь Бритт показывать свое введение, она подалась вперед и оглядела комнату, убеждаясь, что все ее слушают.

— В тысяча девятьсот девяносто пятом в кампусе школы Грэнби в городке Грэнби в штате Нью-Гемпшир умерла Талия Кит.

Меня на самом деле восхитила амбициозность, заложенная в ее подачу, вера, что она донесет свое видение до широкого зрителя, нуждающегося в переосмыслении.

— Ее тело было найдено в бассейне кампуса во второй половине дня в субботу, четвертого марта. И хотя причиной смерти было утопление, у Талии также имелись открытые переломы затылочной кости плюс синяки на шее и ссадины на сонной артерии и щитовидном хряще, словно ее душили. Она была звездой музыкального театра и тенниса, старшекурсницей, поступившей в Амхерст. Подозрение вскоре пало на Омара Эванса, двадцатипятилетнего черного, работавшего главным тренером в престижной школе-интернате. Он был единственным официальным подозреваемым в этом деле. Эванс дал ложное признание после пятнадцатичасового допроса под огромным давлением, а на следующий день отказался от него. Он стал жертвой неопытной и расистской полиции маленького городка и расистской школы, которые хотели побыстрее закрыть дело. Омар Эванс был признан виновным в убийстве второй степени и приговорен к шестидесяти годам лишения свободы. К настоящему времени он находится в заключении почти двадцать три года за убийство, которого не совершал. Это история о двух украденных жизнях: Талии Кит и Омара Эванса.

Лола присвистнули. Ольха сказал без явной иронии:

— Хм, четко.

Джамиля сказала:

— И это нашу школу ты назвала престижной?

Я сказала:

— Хорошая работа, Бритт. Одно маленькое уточнение: дело было передано полиции штата. Она могла быть расистской, я не знаю, но не неопытной. Мне нравится, как ты представила не только сам материал, но и тезис. Но есть одна опасность. — Я отпила кофе, растягивая время. Я ощутила прилив адреналина и пыталась понять, что я, черт возьми, затеяла. — Опасность в том, что, если ты выскажешь свои теории в начале, а потом передумаешь по ходу расследования, ты застрянешь.

— Я не передумаю, — сказала Бритт. — Я изучила уже кучу материалов. Это дело такое хлипкое. — Я подумала, что она хотела сказать «шаткое». Она спросила, видела ли я интервью Дайан Сойер с матерью Омара. Я не видела; она сказала, что просмотрела его. — Когда послушаете, как она говорит, вы все поймете, — сказала она.

Я не сомневалась, что его мать верит в его невиновность каждой своей клеточкой. Не сомневалась, что видеозапись это передает.

Я сказала:

— Может, это дело небезупречно. Но полиция обнаружила его ДНК на ее купальнике. А во рту у нее — его волос. Полиция установила, что он был в том же здании на момент ее смерти, а больше — никого. Кроме того, полиция получила признание. Кроме того, нашла мотив, по крайней мере со слов друзей Талии. И тот рисунок петли, который он сделал в фотоальбоме. Так что улик, по общему мнению, более чем достаточно.

Я услышала себя со стороны — форменный попугай. Но ведь и Бритт попугайничала форумы «Реддита». Мне не хотелось, чтобы ее занесло в ту или иную крайность. Мне хотелось, чтобы она проделала хорошую работу, разбудила всех спящих тигров и задала все вопросы, до которых я так и не додумалась. Потому что с какими-то вещами я никак не могла смириться. В реальной жизни убийца не станет тебе рассказывать, что именно он совершил и зачем. Даже признание Омара, если принять его за чистую монету, многое оставляло неясным. Чего мне хотелось, пусть это и было невозможно, так это вернуться в прошлое и увидеть, как все случилось. Не само убийство, не всю эту жесть, но каждый шаг, приведший к этому, каждый момент, когда судьба могла бы сдвинуться всего на дюйм и оставить Талию невредимой.

— Что вы об этом думаете? — спросила я группу. — В целом, что лучше: задавать вопросы или давать ответы?

— Но я слушаю ваш подкаст, — сказала Джамиля, — и вы такая: «Все, что вы знаете о Джуди Гарланд, неправда». Этим вы цепляете людей, да?

Я сказала:

— Конечно, и я год изучала Джуди Гарланд, прежде чем мы начали. Когда мы продюсировали, я уже все знала.

Ольха сказал Бритт:

— Окей, так кто это сделал? Разве не это неизвестная часть? Или ты уже знаешь?

Она пожала плечами.

— Есть уйма людей, кто мог бы это сделать, но не обязательно. То есть взять ее парня, этого Робби Серено, но он был на тусовке в лесу, с уймой свидетелей, но если время ее смерти ошибочно, это ничего не значит. И вообще, возможно, это даже не убийство. Есть теория, что она прыгнула в бассейн со смотровой площадки и ударилась головой, а потом поранила шею о канат. Хотя бы потому что: как вы засунете кого-то в купальник против воли? То есть я работала сиделкой и могу сказать, что это невозможно. Так что, если она надела купальник, может, она ныряла.

Всякий, кто хоть немного разбирался в криминалистике, отбрасывал эту теорию — канат не мог оставить на шее следы пальцев, — но я ничего не сказала.

Мы двинулись дальше. Во всяком случае, класс двинулся.

В числе наиболее ярких улик против Омара был найденный в его столе фотоальбом «Лица Грэнби ’94–’95». Не представляю, чтобы где-то до сих пор печатали то, что мы называли фотоальбомами, но вы их помните — такие альбомчики на спирали с черно-белыми снимками всех учеников.

Под каждым фото Омар что-нибудь написал. Позже он заявлял, что сделал это для запоминания, чтобы знать, кто ходил в спортзал, как будто кто-то мог без спроса пробраться туда покачать штангу.