К весне я снова записалась на спорт, на этот раз на спринтерский бег, который с тех пор не бросала. По крайней мере, до старшего курса, когда я во всех отношениях сдала — когда я под шумок похудела до 115 фунтов, [21] когда забросила математику, когда выкуривала по десять сигарет в день и начала мешать тайленол с водкой. В ту первую неделю спринтерского сезона я села в лодку и не смогла ничего сделать, буквально не смогла вытянуть свой вес. Я ушла из команды, решив, что уже стара для такого. Но в колледже я иногда участвовала в тренировках, а в Нью-Йорке и Эл-Эй вступала в гребные клубы. Когда я думаю о Грэнби, я прежде всего вижу Тигровую Плеть и Коннектикут, и только потом кампус.

Вижу спину Робин Фейсер и как качается ее коса, когда она гребет. Вижу, как мы празднуем в Стотсбери, что не опозорились, и осыпаем друг дружку «M&M’s» в коридоре отеля.

Тренер, сидевшая рядом со мной, стала называть всех девушек из своей команды, которых видела в столовой.

— Вон одна, — сказала она, указывая на высокую девушку возле прилавка с сэндвичами. — Вон трое, которые вместе.

Я сказала:

— Мне они сразу понравились.

И это была правда. Они держались совершенно раскованно и громко смеялись, наливая себе фужеры шоколадного молока. Дориан Каллер образца 2018 года подумал бы десять раз, прежде чем связываться с ними.

Когда мы стояли со своими тарелками, мистер Левин сказал:

— Знаешь, я всегда знал, с тобой будет все окей. — И мне захотелось расплакаться — от горечи? от нежности? — потому что он, возможно, был единственным человеком, который так думал. Сама я точно так не думала. — По тебе всегда было видно, все у тебя будет хорошо.

Тем вечером я рассказала Фрэн о подкасте Бритт.

— Не хочется, чтобы люди думали, что это моя идея, — сказала я.

Энн отвела ребят домой принимать ванну; Фрэн проводила меня — ей хотелось посмотреть новый дом для гостей, — и мы открыли вино.

— Да ну, — она заглядывала в каждый шкаф, каждый ящик. — Никому и на ум не придет, что ты типа знала Талию. — Она имела в виду преподавателей, тогда как я — всех: наших одноклассников, родных Талии, весь мир. — Будь вы с Талией лучшими подругами, они бы, может, и запомнили. Будь ты кем-то вроде Робби Серено. Но, как я сказала за ужином, кто здесь с кем учился — все в тумане.

На кухню зашел мой сосед и представился Фрэн. Оливер Коулман. Весьма кстати, потому что я уже забыла, как его зовут, и повторила про себя несколько раз: Оливер-Оливер-Оливер. Я спросила его, как прошел первый день.

— Они умнички, — сказал он. — Вы были правы. И уважительные. Я как бы думал… не знаю. Думал, они будут более заносчивыми.

— Они весьма заносчивы, — сказала Фрэн, присаживаясь с вином за стойку. — Большинство. Просто скрывают.

— Я думал, будет больше фирменных безрукавок, — сказал он с серьезным видом, но затем усмехнулся — ямочки на щеках, морщинки возле глаз.

Оливер явно хотел затусить. Он достал пачку крекеров из буфета, насыпал в миску и стал расспрашивать Фрэн о здешней жизни и не стучатся ли в дверь ребята со своими проблемами в неурочное время. Он был очень мил, и будь я помоложе, видела бы в нем не просто непрошеного гостя.

— Я дежурю всего один вечер в неделю, — сказала она. — Если стучатся в другое время, я их окатываю водой из шланга.

У меня возникло ощущение, что Фрэн все время донимали такими вопросами, и я сменила тему.

— Одна из моих учениц, — сказала я, — хочет сделать подкаст о девушке, которая умерла, когда мы с Фрэн были выпускницами. Похоже, девяносто пятый для нее — это древняя история. Типа старинного ужастика.

Фрэн спросила Оливера, сколько ему было в 95-м.

— Э-э, — он задумался. — Шесть.

Фрэн сказала:

— Боже правый.

— Я подсчитала, — сказала я, — сейчас мы так же далеко от девяносто пятого, как девяносто пятый от семьдесят второго.

Фрэн покачала головой.

— Это просто неприлично.

— Знаете, что странно? — сказала я. — Что воспоминания не блекнут. Их становится меньше. Но самые сильные тут как тут.

Оливер сказал:

— Погодите, это тот случай, связанный с бассейном? Тот самый… Когда меня пригласили, я загуглил Грэнби и увидел отдельный выпуск «Выходных данных».

Я сказала:

— Тот самый.

— Мне стоит его посмотреть?

— Пошлятина, — сказала Фрэн. — Каждый раз, как у них реклама, показывают, как она плавает под водой.