Яхав сказал:

— У тебя такой макияж. Ты… э-э… любила енотов?

Глаза у меня обведены черным; лицо заметно похудело, значит, нас фотографировали весной.

Но не поздней весной, потому что на следующей странице фото Талии, а между нами, как обычно, Хани Кайяли. Талия сидит на стуле на крыльце, глядя через плечо; никто бы так не стал фотографироваться, если бы не указание фотографа.

Разумеется, я прочитала, что написала Талия:

Эти два года самые долгие четыре года моей жизни!

«Что сделано с любовью, сделано хорошо» — Ван Гог Рэч-и-Бет: мы все влезем в один лимо? Я вас утрамбую!!

Кмнд С-Б: пуджа, донна, дженни, мишель — не забудьте убрать мой бардаааааааааак Дориан: Не СМЕЙ Сакина, Бука, Шипучка, Стайлз: Мы это сделали! Помните, сеньоритет — это воспаление сеньора… Миссис Росс, мистер Дар, мистер У., мисс Арена: Спасибо, что были рядом.

Мам, пап, Ванесса, Брэд: Вы лучшие люди, ждущие меня дома.

Дэб: Когда знаешь, ты знаешь. (Я знаю, что ты знаешь.) Не спеши собирать вещи. Робби: Моя любоооооф. Ты мой на 100 % и мой ЧИРИК! Я буду недалеко!

Школьный теннис, 11, 12

Октябрьские Причуды, 11, 12

Хор Грэнби, 11

Хористки, 11, 12

Весенний Мюзикл, 11, 12

Общество Тета, 11, 12

«Рэч-и-Бет» — это Рэйчел и Бет. «Кмнд С-Б» — это ее подруги по Сингер-Бэйрду.

«Дэб». Уж не вы ли?

Я сказала:

— Подожди, я это сниму.

Я положила альбом на круглый деревянный стол, которому было, наверно, лет сто, и держала телефон над страницей достаточно долго, чтобы вспышка смогла охватить весь текст. Я подумала, что покажу его Бритт на сеансе, хотя она наверняка уже нашла это.

Яхав знал в общих чертах историю Талии, и я сказала ему, что это она, моя умершая соседка.

— Выглядит умудренной, — сказал он.

Я вывела его из библиотеки, и мы пошли к верхнему кампусу, где я могла бы предложить ему пиво из запасов Оливера в холодильнике. Обычно этого хватало, чтобы он оттаял и потянулся ко мне.

Дэб. Я никогда не слышала, чтобы кто-нибудь так вас называл, но я чувствовала, что это вы, на таком почетном месте между ее семьей и Робби. Это должны быть вы, поскольку Талия не назвала вас в числе других учителей, а она бы ни за что не забыла про вас. Я постаралась вспомнить, не было ли какой-нибудь Дэбби или Дэвида. Но Дэнни Блох отлично подходил.

Но как, нафиг, понять: «Не спеши собирать вещи?»

Я повела Яхава к Южному мосту — не самым прямым маршрутом к моему гостевому дому, но в том направлении.

Каждый раз, как наши глаза встречались, он смущенно улыбался и переводил взгляд куда-то за мое плечо. Я могла бы затащить его за угол, могла бы схватить за петельки для ремня и поцеловать, но была ненулевая вероятность, что это все испортит. Даже если бы я просто взяла его за руку, я не знала, вцепился бы он в мою как утопающий или отдернул, словно обжегшись.

«Не спеши собирать вещи» могла быть строчкой из песни, чем-то из хорового пения. На краю сознания у меня прожужжал обрывок мелодии.

Я сказала Яхаву, что прямо под этим мостом мы клали обручи на землю для занятий биологией на третьем курсе, записывая каждое изменение в этом пространстве с февраля по май. Нас разделили на группы по четыре человека; в мою входили Карлотта, Майк Стайлз и Рэйчел Поупа — Рэйчел постоянно флиртовала с Майком, наклонялась, чтобы собрать волосы в хвост, просила его подтянуть ее вверх по склону оврага. Они так и не стали встречаться, так что, возможно, у него был иммунитет к ее чарам.

— Однажды, — сказала я Яхаву, — мы находим обертку «Сникерса» в нашем круге. Начинаются дебаты: выбросить ее или оставить и написать о том, как муравьи обследуют ее?

— И к чему ты склонялась?

— Я сказала, что люди и человеческий мусор заслуживают наблюдения. Моя подруга Карлотта стала давать имена муравьям. Одного она назвала Кусман.

Я собиралась досказать историю, но Яхав остановился посередине Южного моста. Он сказал:

— Похоже, ты уводишь меня все дальше от машины.

— А тебе уже нужно уезжать?

Прошел всего час. Я надеялась, что он проведет со мной весь день, надеялась на секс на моей маленькой гостевой кровати. Мне хотелось помассировать ему виски, пока он не расслабится, хотелось, чтобы он закрыл глаза, откинулся назад и вздохнул. Хотелось зарыться лицом в его волосы, которые всегда почему-то пахли чаем.

Он положил руки на перила, и я поняла, что дело плохо. Он сказал:

— Мне нужно обязательно сказать тебе кое-что. Я был тут как бы на прослушивании. Мне предлагают очень заманчивую должность, и я собираюсь переехать сюда насовсем.