– Вероятно, вы искали не в том месте. Или идея о том, что мы во всем виноваты, пустила столь глубокие корни, что вы игнорируете все не подходящее под эту картину.

– Считаем песчинки?

– Да. Пожалуйста, прекратите это, Эвелин. Вы находитесь на пороге открытой войны. Пожалуйста, перестаньте вступать в контакт с Говорящими с Разумом и настраивать их против нас. Их очень мало, а они нам так необходимы…

И вновь Эвелин не могла удержаться:

– …так необходимы, что бессмертные исчезают и становятся Говорящими с Разумом.

«Неисправность или как вы ее там называете, – подумала она. – Но ведь речь идет не о каком-то аппарате, а о человеке, об Адаме. Или… что это за неисправность? От чего она может появиться?»

– Это чепуха, – сказал Бартоломеус. – В вас говорит упрямство. Подчиняясь Конвенции, мы защищаем людей. Это наша самая важная задача. Что бы ни случилось, мы прежде всего должны охранять Землю и ее жителей.

«Интересно, в чем это выражается», – подумала Эвелин.

Вдали на верхушках деревьев шумели листья. Налетел ветер. От хижины поползли тени.

– Вы произнесли фразу «что бы ни случилось», – медленно сказала Эвелин. – Объясните мне, что случилось там, в космосе? Почему вам так срочно понадобилось столько Говорящих с Разумом? Почему ваши центры передачи информации так активны? Почему брутеры производят сейчас больше шаттлов и коннекторов, чем когда-либо?

– Космос таит в себе много опасностей, – ответил Бартоломеус. – Вы даже представить себе не можете, насколько серьезно они угрожают биологическим формам жизни. Поэтому мы не даем людям корабли и не посылаем их в межзвездное пространство, дабы не подвергать опасности.

– О какой опасности вы говорите? – спросила Эвелин.

Бартоломеус не ответил, и она добавила:

– Скажите мне, что происходит в космосе? И связана ли с этим неисправность Адама?

– Мы защищаем людей, – еще раз подчеркнул Бартоломеус. – А также нас самих. Сейчас вам лучше отправиться в путь, Эвелин. Жалуйтесь Супервайзеру. Если, конечно, не поменяли мнение.

Он посмотрел на тропинку, ведущую от поляны к пляжу.

– Возьмите мой транспорт.

– А вы?

– Я могу покинуть остров и без него. У нас, Аватаров, есть определенные возможности.

Эвелин шла по пляжу, наблюдая за песком, пристающим к ногам, думала, как можно сделать пересчет песчинок навязчивой идеей. Существовал ли Кромби, проживший отшельником на этом острове две тысячи лет? Вероятно, да. Со стороны Бартоломеуса было бы глупо выдумать такого человека. МФТ изменил форму и блестел на солнце, напоминая наконечник стрелы, направленный в небо, серебристый, словно лицо Бартоломеуса.

– Пожалуйста, назовите пункт назначения, – сказал конденсат пилота, как только Эвелин поднялась на борт через открытый люк.

Она колебалась, и это ее раздражало. Удалось ли Аватару Кластера заронить зерно сомнения и уменьшить ее решимость? Увлекательная история, поданная с правильно подобранными словами. Подходящие жесты, подобранный с умом тон, соответствующая мимика, честный, искренний взгляд… Это просто для того, кто знает все особенности ее личности. А Бартоломеус определенно разобрался в ней. Он знал, с чего и как нужно начать, чтобы она начала сомневаться. Что, если он прав? Что тогда?

Эвелин снова посмотрела на пляж. Бартоломеуса и след простыл; похоже, он остался в старой хижине. Зачем? Что он хотел этим показать?

Вероятно, ничего. Эвелин закрыла люк и села в кресло. На пульте управления возникла красочная голограмма конденсата пилота.

«А если он прав?» – пронеслась в голове надоедливая мысль.

Объяснение, что машины не имеют никакого отношения к исчезновению Эллергарда, Джаспера и остальных, было бы разумным, если бы они на самом деле заботились только о благополучии людей.

– Чепуха, – громко сказала Эвелин.

Исследования группы на протяжении десятилетий подсказывали совершенно другие выводы. Конвенция запретила ей проверять факты в сетях передачи данных Кластера и получать доступ к заблокированным архивным записям, но группе все же удалось собрать информацию о великом здании лжи, построенном машинами более чем за шесть тысяч лет. Теперь настало время Супервайзера разобраться в этом. Только он мог, если считал подозрения обоснованными, принять все необходимые меры для выяснения истины. Тогда станет ясно, почему Кластер развил такую активность и зачем ему так срочно нужны Говорящие с Разумом. Сейчас главный вопрос о том, что происходит в таком опасном, по словам Бартоломеуса, космосе.

– Чепуха, – повторил пилот. – К сожалению, я не могу найти указанный пункт назначения.

– Гуардар Тьера, – сказала Эвелин, откидываясь назад в кресле. – Патогония. Как можно быстрее доставьте меня к Супервайзеру.

– Цель обнаружена и запрограммирована, – подтвердил конденсат разума. – Начинаю полет.

Гравитационный двигатель загудел, и машина поднялась в небо.

Это была граница между двумя мирами: с одной стороны Земля, большая и вместе с тем крошечная, а с другой – черная необъятная Вселенная. Достигнув наивысшей точки, аппарат, находящийся в защитном поле, промчался через верхние слои атмосферы. Гравитационный двигатель поддерживал земной уровень притяжения на борту во время полета. Эвелин увидела в окне орбитальные станции Кластера и один из астероидов, из которых брутеры получали сырье. Окно с панорамным эффектом позволило рассмотреть детали, которые она не увидела бы невооруженным глазом: буксиры, пришедшие с новым материалом из пояса астероидов между Марсом и Юпитером, автоматические механизмы, бурящие породу в поисках руды, транспортер с электромагнитными парусами, плавающий по маршруту Земля – Луна; диспетчеры на орбите выше, буксирующие части для зондов, изготовленные брутерами. Многие были близки к завершению: наборы вращающихся цилиндров, круглых колец и соединительных элементов сферической формы. На высоте тысячи километров над верфями заработали двигатели двух новых зондов и началось их многовековое путешествие.