— А куда вы денете выкопанную вами породу?

— В другие дыры, которые сбытовая структура сдаст в аренду разрабатывающим подразделениям. Немного спрессовав ее, вы получите выигрыш около 10 %. Лучше, чем то, что предлагает финансовый рынок для большинства деривативов. И преимущество в том, что ресурс неисчерпаем. Вы никогда не достигнете дна дыры. Когда вы добираетесь до дна, это по сути означает, что вы можете начать копать дальше. Каждую дыру окружают возможности ее расширения.

— Это довольно убедительно, — бормочет моя троллесса. В ответ на мое выражение лица она пожимает плечами. — Ты никогда ничего сам не мастерил по пещере. Девушке постоянно нужны новые шкафчики.

Что на это отвечать, я не знаю. Кредебит снова забрался на стремянку. Стоя на верхней ступеньке и шатко балансируя, он смотрит мне прямо в глаза. Кривые графиков его презентации извиваются у него на груди, как змеи.

— Говорю вам, шеф, пустота — это богатство будущего. Я работал с финансовыми гоблинами. По их словам, можно даже продавать дыры до того, как они будут вырыты, и играть на перепадах местных индексов. Это называется финансовая пирамида. Пока есть, где копать, рынок будет расти.

— А твои дружки в шахте, они что думают?

— Я сейчас занимаюсь организацией у них кооператива с адаптивной структурой. Согласно документам, которые я нашел в Архивах, у людей такая модель имеется: она называется коммунизм, и она работает, только если опирается на пустоту.

— Ты все предусмотрел, — удрученно говорю я.

— Вы говорили мне устроить так, чтобы все были довольны, — приосанивается он. — Осталось уладить несколько деталей соглашения акционеров, и тогда я, наконец, получу право пойти и копать наравне с остальными. А обо всем позаботятся люди.

Покидая зал, я чуть не затаптываю дядюшку Седрика. Через бойницы слышно, как настраивается оркестр и стучат кружки о деревянные столы. Наверху Шелдон и Бризена готовятся к свадьбе, беспечно махнув рукой на мир, в котором им придется жить.

— Итак, что скажете? — спрашивает дядя, протискиваясь под моей рукой. — Кредебит прекрасно отработал ваши указания, и, похоже, все довольны его идеей. Думаю даже, вы сможете поставить галочку в графе «результаты превзошли ожидания» на его ежегодном аттестационном собеседовании.

— Он все разрушает!

— Именно это я вам только что сказал. Пришло время смахнуть пыль с наших процедур и по-новому взглянуть на наши методы производства. Будущее не случается, оно прогнозируется.

Он удаляется слишком быстро, чтобы выслушать, что я скажу в ответ. Под моими ногами каменная кладка замка как рупор усиливает страдания вынутой, раздробленной, спрессованной породы. Мои инстинкты вопят о смерти.

— Скажи, что ты тоже это чувствуешь, — говорю я своей троллессе.

— Как думаешь, не сходить ли нам повидать молодую пару?

Ее пальцы выбивают на моем запястье любовный код, который мы когда-то придумали. Я не забыл его расшифровки.

Слишком много ушей. Поговорим не здесь. Поищи Седрика.

Она приостанавливается, чтобы отстучать фразу, которая заставляет трепетать мой самый сокровенный гранит, прежде чем взять меня под руку и повести к лестнице.

— Я не верю в чистое зло, — говорю я, одолевая ступени. — Я редко встречал таких, кто желал бы напакостить. Но я настороженно отношусь к энтузиазму, к желанию улучшить мир. К слепоте доброй воли. Взять людей… Как только они начинают думать, у них в голове будто заводятся черви.

— Размышлять — это не так уж ужасно, если это делать с умом. — Она машинально оглаживает платье на бедрах. — Похоже, решать проблему предстоит нам.

— Но как? Я могу постоять за себя против орды гномов, я могу справиться с любым некромантом, но сейчас мы идем воевать с силами, которые контролируют реальность. Финансы по-прежнему вторгаются повсюду, военные пойдут на кровавую баню, лишь бы похитить богатства, спрятанные в земле, и все вокруг спят и видят, как бы наращивать и наращивать производство, не заботясь о последствиях. Мне от этого хочется все разгромить.

— Вот-вот. Воспользуйся своей яростью!

— У тебя есть идея?

— Нет. А у тебя?

— Я знаю свои ограничения.

Шелдон и Бризена сгорбились над своими планшетами, явно играют в одну из своих непонятных игр. Когда мы входим, они поднимают глаза с виноватым видом, как будто мы их на чем-то поймали. Позади на портновском манекене небрежно расправлено пышное белое платье, рядом — костюм эсквайра с топорщащимися во все стороны лентами. По обе стороны лежат на коленях два единорога, и жуют пучки зелени с характерным запашком. Белки их глаз едва видны.