— Эдвард, — развёл руками доктор Акрингтон. — Какая муха тебя укусила? Он был в красной рубашке.

— Нет!

— В красной, Эдвард!

— Нет, Джеймс.

Уэбли не выдержал.

— С вашего позволения, я продолжу осмотр, — сказал он и, метнув презрительный взгляд на полковника, скрылся в комнате Квестинга.

— Я знаю, что на нём была другая рубашка, — не унимался полковник Клэр.

— Неужели ты когда-нибудь обращаешь внимание на то, кто в чём ходит?

— Может, и нет, Джеймс. Но я точно помню, что тогда он был в голубой рубашке.

— Уймись, отец, — сказал Саймон. — На нем была та же рубашка, что и сейчас. Малиново-красная.

— Может, я и не такой наблюдательный, как вы, но эти слова я запомнил точно. Голубая рубашка.

— Это уже становится занятным, — вмешался мистер Фолс. — Трое из вас уверяют, что рубашка была красная, а один готов присягнуть, что — голубая. А вы на чьей стороне, Белл?

— О, я как раз посередине, — сказал Дайкон. — Эру был в красной рубашке, но я согласен с полковником: Квестинг и впрямь сказал, что рубашка была голубая.

— Я просто не понимаю, что происходит! — взвился доктор Акрингтон. — Массовое помешательство, что ли? Ну что вы тут набросились, как стервятники, на эту идиотскую рубашку, когда нам нужно обдумать, кто мог убить Квестинга?

— А вот мне любопытно, каким образом рубашка мистера Саула могла так быстро изменить цвет, — произнёс мистер Фолс. — Может быть, нам стоит послушать, что скажет по этому поводу мистер Смит? Где он?

Саймон, не сходя с места, заорал:

— Эй, Берт!

Минутой спустя Смит вернулся на веранду.

— Ну что ещё? — недовольно буркнул он.

— Не могли бы вы разрешить наш спор? — спросил мистер Фолс. — Помните, в тот вечер, когда вы едва спаслись из-под колёс поезда, Квестинг заявил, что оставил вас на попечение парня в голубой рубашке?

— Что?

Мистер Фолс повторил свой вопрос.

— Ну да, там был Эру Саул. Он и помог мне добраться до дома. А в чём дело?

— На нем была голубая рубашка?

— Да.

— Не голубая, а красная! — в один голос вскричали Саймон и доктор Акрингтон.

— Если Квестинг скаэал, что голубая, значит — голубая, — упрямо возразил Смит. — Мне-то, конечно, тогда было не до того. Впрочем, я и сам помню. Точно, голубая.

— Ты, наверное, дальтоник, — ухмыльнулся Саймон. — Голубой цвет от красного отличить не можешь.

Разразился спор. Смит ушёл, пьяно поругиваясь, а Саймон прокричал вдогонку:

— Ты просто доверился Квестингу, вот что! В следующий раз ты ещё скажешь нам, что в тот день он и в самом деле мотался в бухту Похутукава.

Смит замер на месте.

— Конечно, мотался! — проорал он.

— Вот как? А ты знаешь, что он сходу согласился со словами дяди Джеймса, что, мол, как жаль, что деревья ещё не цветут. Тогда как на самом деле они были в самом цвету!

— Ничего не знаю. В тот день он, безусловно, ездил в бухту. Он и Хойю с собой брал. Можете спросить у неё. Эру мне все рассказал. И вообще — катитесь к дьяволу! — закончил Смит и скрылся за домом.

— Как вам это понравится? — вскричал уязвлённый Саймон. — Может, Эру переоделся на кухне? Или Квестинг видел кого-нибудь другого?

— В залив он точно не ездил, — твёрдо заявил доктор Акрингтон. — С цветущими похутукавами я его ловко подловил. Посадил в калошу. Эй, Хойя!

Полминуты спустя на веранду вышла заплаканная Хойя.

— Чего вам? — спросила она, всхлипывая.

— Ты ездила с мистером Квестингом в бухту Похутукава в тот день, когда Смит чуть не попал под поезд?

— Мы ничего плохого не делать, — взвыла бедная девушка, от огорчения переходя на ломаный английский. — Только ехать залив и вертеться сюда. Вертухаться, — поправилась она. — Ни раз не стать, весь время только ехать.

— Вы видели похутукавы? — спросил Саймон.

Неожиданно девушка хихикнула.

— Как можно быть залив Похутукава и не видеть похутукавы? Конечно, видели. Они цвели как ненормальные!

— Скажи, а не переодевал ли Эру Саул в тот вечер свою рубашку на кухне?

— Ещё чего! — взвизгнула Хойя. — Да я бы ему весь башка оторвать!

— Тьфу, черт! — в сердцах сплюнул Саймон. Хойя умчалась прочь.

— По — моему, уже пора обедать, — сказал полковник. Он проследовал за Хойей в дом, громко призывая жену.