Ухмыляюсь. Вот и вся недолга.

— Видите, это было совсем несложно. Теперь мы можем обсудить детали нашего сотрудничества.

Барвиха, Москва

Московская усадьба князя Великопермского Ермолая Ермолаевича погружается в хаос. Слуги в панике бегают по широким коридорам, срывая со стен дорогие гобелены в попытке забаррикадировать двери. Гвардейцы с оружием наготове занимают оборонительные позиции, их лица искажены страхом.

Ермолай, одетый в дорогой халат из шёлка, спрятался в бункере глубоко в подвале усадьбы. Он метается из угла в угол, словно зверь в клетке. Его лицо бледно, а руки нервно теребят ручку старого пистолета, который он в панике прихватил с собой.

За бронированной дверью раздаётся приглушённое топанье сапог. Вскоре дверь распахивается, и в помещение влетает запыхавшийся гвардеец в полном боевом снаряжении. Лицо его покрыто пятнами пота, а дыхание сбилось, словно он только что пробежал марафон.

— Усисосики, Ваше Сиятельство! — выпаливает он, стараясь совладать с дрожью в голосе. — Эти твари потравили всю усадьбу!

Ермолай резко оборачивается, глаза его округляются от ужаса.

— Что?! — выкрикивает он, хватаясь за стол. — Но у нас же есть спрей Филиновых! Его разработали специально для защиты от их ядов!

Гвардеец хватает ртом воздух, стараясь отдышаться.

— Не действует! — кричит он. — Совсем не действует!

Князь отступает, спотыкаясь о ковёр. Лицо его багровеет от смеси ярости и страха.

— Что значит «не действует»?! — вопит он, ударяя кулаком по столу. — Вы проверяли концентрацию? Может, вы что-то перепутали, идиоты?!

Гвардеец нервно сжимает автомат.

— Мы пробовали весь арсенал, Ваше Сиятельство! — Он бросает тревожный взгляд на металлическую дверь позади. — Ничего не помогает. Усисосики прорвались на первый этаж. Твари буквально пожирают воздух, их вонь везде! У вас есть минуты две, не больше!

— Две минуты?! — Ермолай сглатывает. — На… на чем?

— Вертолёт уже на крыше, Ваше Сиятельство, — резко говорит гвардеец, хватая его за руку. Лётчики готовы. Надо срочно подниматься!

— Вертолёт? — князь растерян, его мысли путались. — Но как мы…

— Твари ещё не добрались до верхних этажей. Вот вам антихимический костюм! — гвардеец протягивает ему защитный костюм из плотной ткани.

Ермолай судорожно начинает натягивать костюм, его пальцы не слушаются.

— Это всё из-за Филинова… — шепчет он себе под нос, сжимая кулаки. — Проклятый выскочка…

Я выезжаю от Перещегина на своём чёрном лимузине. Мягко урчит мотор, солнце слегка припекает. Рядом, на бархатной обивке сиденья, деловито устроился Чернобус —чёрные крылья расправлены, а клюв неторопливо клюёт мамины ватрушки из мини-буфета. Он аккуратно крошит тесто, время от времени бросая на меня взгляд, полны не то благодарности, не то недовольства, будто говорит: «Не мог сразу дать нормальную еду, шеф? Что еще за говнопеченье?»

Я усмехаюсь и вытаскиваю мобильник, звоню Кире. Некромантка берет сразу:

— Данила, я уже боюсь твоих звонков. Надеюсь, тебе снова не привалило предприятие?

— Кира Игоревна, выи как в воду глядите. У нас появилась новая целлюлозная фабрика. Точнее, её сорок три процента.

— Вот зе фак?!

Я не могу сдержать улыбку, представляя её выражение лица.

— Кир, ну я не виноват, — начинаю оправдываться. — Господин Перещегин сильно уговаривал меня на сделку. Разве что только не умолял! Хочет нас в долю, говорит, что убежден, что генеральный директор Кира Игоревна Паукова — великолепный топ-менеджер и сможет поднять его предприятие совершенно на новый уровень.

В трубке слышится удивлённый смешок:

— Прямо так и сказал? Ты серьёзно?

— Ага, зачем мне врать? Я сам едва не подавился, когда он резко начал рассыпаться в комплиментах. Оказывается, ты, Кирочка, у нас очень известная персона в деловом мире.

— Ну, — протягивает она самодовольно, — это правда. Цените, Данила Степанович!

— Ценим-ценим, — я дарю комплименты как лучник. — А теперь еще больше будем ценить. И никому не отдадим.

Кира смеётся, её смех звонкий и заразительный.

— Ну ладно-ладно, — смягчается она. — Поручу своему первому заму эту фабрику. Они там что, туалетную бумагу производят? Разберёмся.

— Отлично. Спасибо, Кира Игоревна, — заверяю я.

Закончив разговор, я бросаю взгляд на Чернобуса, который с явным удовольствием доедает последнюю ватрушку.

Думаю о Великопермском Ермолае. Это ведь он копает под меня, пытается навредить. Тоже интересный! Как будто я виноват, что его брат оказался в царской опале! Лучше надо было воспитывать сынка Глеба, а то этот недокняжич продался Страннику, а все шишки как всегда достаются Вещему-Филинову!