Затем евнух чуть выждал, и, видя, что Учжун понемногу прислушивается к его словам, решил продолжить.

– Мне кажется, что ты найдёшь её общество занимательным, мой повелитель. Её кожа цвета слоновой кости, а уста – словно спелая малина. Многие находят, что радхонки не уступают в искусстве любви храмовым танцовщицам, а в кое-чём даже и превосходят их.

Теперь Палику было видно, что Учжун уж точно заинтересовался его предложением.

– Смею надеяться, что владыка не останется разочарованным. Каково будет пожелание повелителя?

– Хм. Мудрый правитель должен многое знать. А чтобы много знать, мне необходим опыт… В том числе и житейский…

– Истинно так, мой богоравный повелитель. Золотые слова…

– Тогда вечером, когда на небосклон взойдёт звезда Уранами – покровительницы всех влюблённых, ты приведёшь её к моему ложу. И если всё окажется так, как ты говоришь, то заслужишь великую милость. А пока на – держи!

Учжун снял с пальца один из своих многочисленных перстней и, не глядя, протянул его евнуху. Золотой перстень был украшен большим сапфиром чистейшей воды.

– Всенепременно будет исполнено мой повелитель,– кланяясь, радостно пропищал скопец, зажав в потной ладони драгоценный дар. Пятясь, он удалился, дабы подготовиться к вечеру.

Выйдя из дворца в окружении четырёх телохранителей и двух служанок, Палик направился к зданию тюрьмы при приказе правителя Чжипаня, где находились задержанные торговцы и караванщики. Он миновал ворота, ведущие во двор тюрьмы, осаждённые галдящей толпой радхонов, пытающихся выяснить судьбу своих соплеменников.

Тюремный пристав многозначительно усмехнулся, услышав требование евнуха доставить задержанную радхонку во дворец для допроса с пристрастием. Он провёл Палика внутрь тюрьмы и указал на открытую дверь одной из камер, откуда раздавалось невнятное мычание и громкие всхлипы.

Евнух заглянул в открытую дверь. На соломе, устилавшей пол камеры, была распростёрта полуобнажённая девица, вокруг которой собрались трое дюжих надзирателей. Один из них насиловал её, а двое других, видимо дожидаясь своей очереди, удерживали несчастную девицу, которая похоже была без сознания.

– Кажется, допрос с пристрастием уже начался…– язвительно заметил старший тюремщик.– Совсем от рук отбились, похотливые скоты.

Палик с отвращением сплюнув себе под ноги отпрянул назад в коридор, оставив старшего тюремщика разбираться с его подчинёнными. Его лицо побледнело и покрылось бисеринами мелкого пота. Было ясно, что сегодня вечером молодая радхонка вряд ли сможет послужить юнгарху на ложе любви. До заката оставалось чуть более четырёх часов, и он представил, что с ним будет, если он не выполнит обещания данного Учжуну. Юнгарх был жесток и безжалостен к тем служителям своего гарема, кто не мог удовлетворить его капризов.

Евнух покинул здание тюрьмы, выйдя во двор в полном замешательстве, не зная что делать.

– Глядите-ка, сам господин Песах пришёл похлопотать за своих сородичей,– слова тюремного пристава вывели Палика из охватившей его растерянности. Евнух ошалело взглянул на стоявшего рядом с ним тюремщика.

– О-о…– произнёс тот, заметив недоумение придворного скопца.– Этот человек не простой купец. Ему доступно многое. Во всём Закатном уделе и даже здесь – у нас – он весьма и весьма уважаемый человек.

Палик тряхнул головой, отгоняя вид несчастной растерзанной девушки, и прислушался к разговору радхона с начальником тюрьмы.

Высокий радхон, одетый в длинный плащ с капюшоном-видлогой, наполовину скрывавшим его лицо, обещал выполнить любую разумную просьбу последнего, за освобождение своих соплеменников.

– Именем юнгарха Учжуна!

Палик прервал разговор радхона и начальника тюрьмы.

– Мне срочно нужно поговорить с тобой, достопочтенный купец,– обратился он к Песаху.– И желательно наедине…

Оба собеседника, увидев перед собой главного евнуха из свиты самого Учжуна, низко склонились. Начальник тюрьмы, продолжая кланяться, поспешно удалился вовнутрь здания приказного присутствия, а радхон обратился лицом к Палику.

– Чего желает сиятельный господин от бедного радхонского торговца?

Придерживая радхона за рукав, Палик поведал ему о своей беде. Он поклялся страшной клятвой, что радхоны пришедшие с караваном будут, не только освобождены, но и им возвратят всё их имущество. Всё до последнего медного гроша. Даже сверх того, он готов возместить причинённые убытки, заплатив им полтысячи золотых. И всё это в обмен на молодую красотку из их племени, которая должна будет согласиться добровольно разделить ложе с самим юнгархом Учжуном.

Песах, поглаживая тонкий клинышек своей бороды, размышлял. Вот это да! Такой случай упускать нельзя. Но кто из его единоверцев согласиться предоставить свою дочь для утех знатного ченжера?

И тут Песаха осенило. Кажется, у него появилась возможность воплотить их с Ван-Ё тайный замысел в жизнь. А что, если под видом девственной красавицы отправить к Учжуну Соэль? Пользуясь случаем, она сможет беспрепятственно проникнуть во дворец и подобраться к главе мятежников.

Если Соэль выполнит всё как надо, то тогда междоусобная война, раздирающая Ченжер будет окончена, а И-Лунг и князь Чже Шен будут обязаны ему, и только ему.