Сон Уты

Хотя Ута не принимала айяваяску, но крепко заснула, надышавшись его парами. Да и сказалось нервное напряжение последних дней. А во сне произошло то, к чему стремилась ее душа. Как же она могла отказаться от такого заманчивого сна? Морфей крепко держал невесту в своих объятиях. Ей не хотелось просыпаться.

Ута шепнула, лежащему с закрытыми глазами Вагни, но не спящему, который тоже не захотел принять айяваяску:

— Пора, мой суженый, нас ждет шаман у себя в хижине. Осталась последняя процедура, которую мы должны совершить, чтобы по обычаям моего племени, чтобы стать настоящими мужем и женой.

Вагни встал и словно пьяный поплелся за Утой. Хотя он тоже не принимал айяваяску, но его охватило странное ощущение опьянения. Ноги были абсолютно ватными, а руки потеряли координацию. Ута растормошила и Эйрика, который должен был быть свидетелем. Эйрик только пригубил священного напитка. Он был абсолютно трезв. Встал и с каменным лицом твердой походкой последовал за молодоженами. За порогом вигвама их встретила свидетельница. Совсем молоденькая девушка, которая вся пылала от гордости, что ей доверено быть свидетельницей на свадьбе дочери вождя.

Идти было недалеко. Огромные южные звезды пылали на небе, как прожекторы, освещая путь. Все вокруг Уте казалось нереальным, словно это был сон. Ей казалось, что она присутствует на спектакле в театре, который очень любила посещать за годы учебы с подружками.

Но, сейчас вместо того, чтобы сидеть в партере и внимать происходящему на сцене, она сама выступает, и ее роль главная в этом представлении.

Шаман встретил дружелюбно молодоженов. В его хижине пахло приятными благовониями и горело несколько свечей. Аромат видимо исходил от них.

Посредине помещения лежал широкий матрас, на котором молодожены должны были под наблюдением шамана и в присутствии свидетелей совершить обряд соединения душ и тел.

В то время, как свидетель Эйрик с закрытыми глазами и отрешенно продолжал стоять с расстроенным видом, молодая индианка жадно всматривалась во все детали процедуры посвящения.

Вначале шаман обмазал белой краской лица молодоженов, потом дал Вагни в руки ожерелье, освященное его молитвенными словами к духам сельвы и гор. Вагни торжественно надел его на невесту. Потом Шаман дал невесте маленькое копье, чтобы та символически ранила им суженного в сердце.

Ута засмущалась, но все же вонзила копье в грудь Вагни. Копье было миниатюрное, но настоящее. Вагни почувствовал удар, словно его укололи шприцем. На груди в месте прокола появилась кровь. Шаман приказал невесте слизать эту кровь. Ута, почти теряя сознание, выполнила и это. Потом шаман запел низким голосом. Вслед за этим голосом ребенка, и вскоре тембр голоса сменился на женский.

Священнослужитель предложил молодоженам выпить какой-то напиток, который усиливал мужскую и женскую силу. Ведь сейчас предстояла процедура соединения тел.

Он приказал молодоженам раздеться догола и лечь на матрас, накрытый простыней, разрисованной в цветах, словно это была не постель, а цветочная поляна. Ута перевела Вагни и Эйрику приказ шамана.

А теперь, — пропел шаман, вы должны соединить свои тела и совершить обряд.

Сердце Уты запрыгало выше крыши, когда ее коснулось тело обнаженного Вагни.

«А ведь до этого они даже не целовались, — мелькнуло в сознании девушки, — и она должна подарить ему свою невинность!».

Напряжение в душе невесты нарастало. Ута вся напряглась, как струна, когда над ней склонился жених и попытался поцеловать.

— Нет! Нет! Нет! — закричала девушка и вскочила на ноги. Она быстро нацепила на себя пальмовую юбку и сразу почувствовала себя защищенной. Расстроенный Вагни весь горел от стыда. Он выскочил из помещения, еще раньше, чем Ута оделась.

Такое случается, — прокомментировал шаман, — но у молодых есть три дня, чтобы совершить обряд.

А что случиться, если они не соединят тела за эти дни? — внезапно дрожащим голосом спросила свидетельница.

— Тогда невеста должна снять с себя обязанности, взойдя на костер, и находиться там в течение десяти секунд.

— Но ведь это очень больно, продолжила, набравшись храбрости молодая индианка.

— Девушка, должен сказать, что шрамы твоей матери именно оттого, что она отказалась выходить замуж за нелюбимого. И она взошла на костер. А твой отец взял ее в жены уже обезображенной. При этих словах девушка упала в обморок.

Тут, слышавший все Эйрик, открыл глаза и твердым голосом сказал:

— Я с этим не согласен, шаман. В таком случае я готов сейчас же стать мужем Уты и выполнить с ней обряд.