— Хватит, девица, сокрушаться. Я ничем твоему Пуле не уступаю. Мы одного поля ягоды. А в моих объятиях будешь такой же счастливой, как и с ним. И душа у меня богаче, я вот книги люблю читать, а он пустышка.

Мелисса даже не осуждала Джека за то, что он победил в схватке, которая состоялась в джунглях и расправился с соперником. Разве можно осуждать человека, который борется за свою жизнь? Да и ненависть к нему постепенно за дни мытарств ослабела. Осталось презрение и ощущение гадливости. В откровенной беседе Джек рассказал ей, как все случилось. Для солдата любая схватка — это маленькое сражение, из них состоит его жизнь. То, что для других выглядит героизмом для вояк ежедневный труд. Ну разве героизм — желание победить и остаться в живых? Но честно признался, что не помнит, чтобы перерезал горло, что-то вспугнуло в тот момент. Может ягуара приметил невдалеке или крокодил огрызнулся у ног, а с тем лучше не связываться. Вполне возможно, что Пуля остался живой и просто сбежал, струсил, как считали все. Тогда он ее мизинца не стоит.

Страстная натура тянулась к людям грубого типа, она с собой ничего не могла поделать. Мелисса уже готова была попробовать, как говорил Джек, его «на вкус». А резкий запах пота и мужской силы, как и от Пули, только дразнил её женские ноздри привлекательностью, что не характерно для обычной женщины. Но Мелисса была мулаткой… Постоянная борьба с собой, со своим желанием извела её, хотя внешне она замкнулась, стала серьёзной и абсолютно избегала мужского общества за исключением отца, Хьяльти.

То, что она его дочь от случайной связи, археолога не волновало. Главное, что у него есть теперь дочь, родная кровинка, на которую можно опереться. После того, что он узнал про Свен, трещинка между ним и женой уже вряд ли зарастёт. Он часто стал отзывать Мелиссу в сторонку и о чем-то долго шептался. Свен уже привыкла к этому и не ревновала. Каким-то образом её измена и измена мужа уравновесили их отношения, которые теперь носили чисто служебный характер. Мелисса хотела сейчас одного — превратиться в мужчину, чтобы на нее так страстно не падали мужские взгляды, которые ей хотелось отвести, но рукой это не сделаешь, а словами… Ладно пусть глазеют на её женские прелести. Но пусть не пристают. Но на удивление никто к ней не приставал. Кроме Джека Самурая. Ну ладно. Она решилась сегодня вечером, когда встретит на вечерней прогулке, уступить, но только один раз. Почему-то захотелось проверить свои чувства к Пуле столь странным образом. Клин клином вышибают. Она не сомневалась, что ее тело получит свою порцию удовольствия, а душе будет противно. Ну и пусть, пора вытравить вояку из своего сознания, убедиться, что все они одним миром мазаны, а этот, приставучий даже в чем-то лучше ее «возлюбленного». Да и что она в нем нашла? Итак, ей нужно выжечь в своей душе клеймо и об этом она собиралась сказать вечером перед походом на свадьбу Уты и Эйрика Джеку. А в его дальнейших действиях даже не сомневалась.

Мелисса старалась отогнать тайные мысли, а ее тянуло к Джеку все сильнее. Ей уже поскорее хотелось упасть в эту пропасть, а Пуля тут был ни причем. Ну, как щит от совести.

К пещерке, где расположилась экспедиция и уже застряла на две недели, никого, кроме Мелиссы в тот момент не было. Но это ей только казалось. Раздался шорох и кто-то навалился всем телом на женщину. Сопротивляться было бессмысленно. «Индеец прокрался! — мелькнуло в мозгу мулатки. — Сейчас опозорят и поделом! Сама заслужила своей неосмотрительностью. Ну как можно было так беззаботно забыться сном одной, когда все отсутствуют и не поставить сигнальную сеть с китайскими колокольчиками при входе, как они обычно делали?» Мелисса с молчаливой покорностью наблюдала, как терзают ее тело. Глаза она не раскрывала, чтобы не видеть зверского выражения лица индейца. А вдруг он после изнасилования убьет, снимет скальп или отрежет голову на сувенир тсандзу?

Все развивалось по самому жестокому сценарию. На ней изорвали в клочья юбку.

Сознание женщины разделилось как бы на три части.

Одна часть страдала, вторая просто констатировала происходящее. А третья только начала пробуждаться.

«Ну и железные пальцы у индейца!» — подумала мулатка. Потом огромный фаллос наполнил ее, словно пустой сосуд и стал издеваться над внутренностями. Все органы ходили ходуном, словно их перемалывали на мясорубке. Но душа душой, а откуда-то издалека возникли приятные ощущения в теле, которые распространялись с необыкновенной скоростью. Внезапно Мелисса издалась вопль, в котором одновременно слились отчаяние, боль и наслаждение и она резко открыла глаза. Нет! Не может быть!

Насильником оказался Джек Самурай! «Индеец» заметил широко раскрытые глаза — то ли от ужаса, то ли от восхищения.

— Видишь, я же тебе говорил, что Пуля — пигмей по сравнению со мной. Мы и не на такое способны.

Продолжая заниматься своим грязным делом, он начал «беседу» с мулаткой.

— А тебе, как вижу, понравился мой сюрприз.

Мелисса, не прекращая движений, захрипела:

— Зачем ты это делаешь? Я же сама через час хотела тебя об этом попросить, а теперь ты все превратил в грязь, свинство!

— Ну, даешь! У самой глаза на лоб полезли от восхищения перед моими способностями, не лукавь, лучше продолжай в том же духе, ты бесподобна!

— Нет! Это будет первый и последний раз! Ты, мерзавец, насильник!

Женщина дала озверевшему от страсти вояке сильную пощечину и отбросила его от себя.

— Все, хватит! А теперь пошел вон! Я скажу отцу Хьяльти, чтобы он тебя выгнал с позором и не заплатил за экспедицию!

— Не волнуйся, детка! — Джек опять навалился на не ожидавшую атаки Мелиссу, продолжавшую находится в той же вызывающей позе, и закончил приступ похоти со словами:

— Уже все уплачено, чек на мое имя в Амстердамском банке…

Потом он взвыл, как племенной бык.

— У-а-а-а! Все, — облегченно сказал солдафон, пойду к реке, нужно смыть твою грязь! Он так резко выдернул свое ослабевшее сокровище из Мелиссы, что у нее судорожно дернулось тело, не желающее расставаться с тем, что принесло истому.

Она раздраженно выкрикнула:

— Это тебе то грязь смывать?

Мелисса, несмотря на трагическую ситуацию, рассмеялась. Джек повернулся и спокойно сказал: