— Майор, у меня для вас новое задание. Больница на сто восьмом.

— Больница? — брови майора удивлённо поползли вверх, но он быстро вернул их на место.

— Больница, — кивнул Караев.

В курс дела он ввёл майора быстро. Тот слушал внимательно, время от времени задавая уточняющие вопросы. При выполнения ответственных заданий майор преображался — никаких шуточек-прибауточек, которые в другое время сыпались из майора как из дырявого мешка, никаких придурковатых улыбок. В такие минуты Караев понимал, почему он доверил Бублику руководство всеми КПП Башни — доверил в обход непосредственного начальника майора.

— Задача ясна?

— Так точно, полковник.

— Советую начать с Ладыгиной, главврача.

— Главврача, — Бублик хмыкнул. — И тож верно. С её, стало быть, и начнём.

— Прежде всего надо правильно встать. Нет, не так. Вот давайте я покажу.

— А курок взвести или как это называется?

— Курок? Нет, Ника Павловна, тут не надо. Давайте стойку отработаем лучше.

— Погоди, Петренко, а почему не надо курок взводить? А если он не взведён, а я начну палить и всё впустую тогда.

— Почему впустую? Вовсе нет. Здесь самовзвод.

— Типа автоматика, да? А если, Петренко, у тебя эта автоматика в штанах выстрелит?

— Она не выстрелит.

— Это ещё почему?

— Потому что на спусковой крючок надо нажать сначала. Я ж вам, Ника Павловна, говорю, тут самовзвод…

Мысль о том, чтобы попросить Петренко научить её стрелять, пришла Нике в голову вчера, после ужина. Петренко проводил её до комнаты общежития и, пока она открывала дверь ключом, чертыхаясь себе под нос (замок слегка заедал), стоял рядом и никуда не уходил. Она уже хотела фыркнуть на него — всё же постоянное присутствие этого лопоухого телохранителя напрягало, — но тут ключ наконец провернулся в замочной скважине, и Ника, машинально нажав на ручку, толкнула дверь от себя.

— Посторонитесь, Ника Павловна.

Петренко отодвинул её плечом и зашёл в комнату первым, немного пригнувшись и ловко вынув из кармана пистолет. Всё-таки вчера она была права насчёт оружия, заметив, как Петренко при виде поджидавшего её Степки быстрым и выверенным движением схватился за карман брюк. Держа пистолет обеими руками, Петренко медленно прошёл вглубь, заглянул под кровати, сначала под одну, потом под другую, а затем в санузел.

— Чисто, Ника Павловна! Можете проходить! — на лице её телохранителя растеклась привычная глупая улыбка.

Этот придурок никак не мог запомнить, что её надо теперь называть Надей, и упорно именовал Никой Павловной, рискуя завалить всё дело. Спасало их то, что по приказу Ладыгиной работали они действительно в самой дальней и малолюдной части больницы и почти всегда только вдвоём. Сама же Ника в свою очередь не могла заставить себя обращаться к нему по имени и, изрядно промучившись первую половину дня — всё-таки называть парня как-то было надо, — остановилась на фамилии, простой и не самой звучной, но отлично подходящей к его курносой веснушчатой физиономии.

— Вот ты придурок, — Ника зашла в комнату. — Ещё в унитаз загляни. Вдруг там Караев самолично прячется.

— Владимир Иванович велел всё тщательно досматривать, Ника Павловна, — Петренко сделался серьёзным и даже важным. — И майор Бублик тоже.

— Дурак твой майор. Иначе кого-нибудь поумней бы ко мне приставил. Кто хотя бы в состоянии моё новое имя запомнить.

«И кто не подставляется так по-глупому», — добавила она про себя, вспомнив, как долбанула майора по голове лампой.

Петренко на неуважительные слова о своём майоре, кажется, даже обиделся. Слегка насупился и принялся убирать пистолет в карман.

— А у тебя, Петренко, настоящее хоть оружие, боевое? — не унималась Ника. — Или тебе не доверяют?

— Боевое, — буркнул Петренко.

— А научи меня стрелять, а?

Просьба вышла спонтанной и совершенно детской, как, впрочем, все её слова и фразы, которыми она постоянно и непонятно почему цепляла весь день Петренко, то ли пытаясь вывести его из равновесия, то ли стремясь сорвать на нём свою злость за вынужденное бездействие, за то, что её как ценную бандероль перенесли из одного места в другое, не забыв при этом приставить охрану. Ника даже не думала, что Петренко согласится или хотя бы согласится так быстро, но уговаривать парня долго не пришлось.

И поэтому с утра — сегодня они работали в вечернюю смену — Петренко, постучавшись условным стуком, ввалился к ней в комнату, красный и важный. Его короткие светлые волосы были аккуратно приглажены и уложены на косой пробор, он их намочил или чем-то намазал, чтобы они не топорщились в разные стороны, отчего круглая голова Петренко стала похожа на ночную вазу с такими же круглыми, приставленными с обоих боков ручками. Ника едва сдержалась, чтобы не расхохотаться. Впрочем, как только началось само «обучение», смеяться Нике расхотелось, зато всё чаще и чаще возникало желание пристукнуть парня за его маловразумительные и косные объяснения.