Одна ошибка тянет за собой другую, и, хотя дальше Караев сработал безупречно, конечный результат с ответом в задачнике не сошёлся.

Тимур связался с больницей сразу же после разговора с Ткачуком, и там ему подтвердили, что такого пациента действительно привезли накануне, но он скончался от ран ещё ночью. В этот раз Караев не стал полагаться на случай и на следующий день самолично спустился в морг, нашёл тело и осмотрел.

Он помнил тот труп. Голое, уже закостеневшее тело, лежащее на каталке, которую санитар, здоровенный мужик, больше похожий на грузчика или на вышибалу из подпольного притона, чем на санитара, выкатил из морозильной камеры.

— Смотрите, — лениво сказал он и с какой-то детской аккуратностью поправил бирку, прикреплённую к синюшному большому пальцу на правой ноге. — Неопознанный. Вчера утром привезли из сто восьмой. Огнестрел.

Караев и сам видел, что огнестрел. Ранение в грудь, множественные следы ударов, по документам — внутренние переломы, лицо разбито до неузнаваемости, один сплошной кровоподтёк. Он рассматривал худое, длинное тело, впалую безволосую грудь, вытянутое лицо, лопоухое — уши приставлены к голове, словно ручки у ночного горшка, — на голове светлый нимб из тонких белёсых волос, не понимая, что он хочет увидеть, но уже тогда чувствуя смутную тревогу.

— Убирать что ли? — прервал санитар его размышления.

— Убирай! — махнул рукой Тимур.

И вот теперь выходило, что это был другой труп. Парень на пропуске, темноволосый, красивый (Кирилл, Кирка — Караев зло усмехнулся), даже близко не был похож на того лопоухого губошлёпа, которого ему предъявили в морге, как неопознанного из больницы. Что же всё-таки там произошло, на сто восьмом? Самый простой ответ, который напрашивался — перепутали, поторопились, так бывает. Но уж больно всё выглядело гладко да ровно, именно — выглядело, как будто специально для него разыгрывали пьесу, комедию совпадений и случайностей, в которой в одну и ту же больницу в один и тот же вечер привезли двух примерно одинаковых по возрасту парней и обоих с огнестрелом. Да само это уже выглядело малоправдоподобным, но… но второй труп со следами побоев и огнестрельным ранением действительно существовал. Только, чёрт побери, это был не тот труп. И получается, что этот парень, Шорохов, или невероятный везунчик, или…

Мысль пришла в голову внезапно, и Тимур, резко сорвавшись с места, стремительно зашагал к ближайшему лифту.

***

Войдя в приёмный покой больницы, Караев сразу же направился к стойке регистрации. Полненькая девушка, румяная, как сдобная булочка, подняла на него глаза, уткнулась в пропуск, который Караев молча сунул ей почти в лицо, растерянно заморгала и негромко пискнула «ой».

— Мне нужны данные обо всех пациентах, поступивших в больницу неделю назад, — Караев назвал дату и требовательно уставился на девчонку.

Она всё ещё пялилась в его пропуск, с красной печатью «Полный допуск», который теперь имели только члены правительства и крупные чиновники, и который он не убирал, а так и держал перед носом девчонки в надежде, что она поторопится. Но она, напротив, замерла, как кролик перед удавом, не в силах быстро переварить полученную информацию, так что ему пришлось ещё раз прикрикнуть:

— Поживее, чего застыли!

— Сейчас!

Девчонка засуетилась, стала нервно перебирать разложенные перед ней журналы. Нашла нужный, стала неловко его листать, то и дело испуганно поглядывая на Караева.

— Дайте мне, — он протянул руку, забрал журнал, быстро нашёл нужную дату.

Того, кого доставили с тридцать четвёртого, Тимур нашёл сразу. Личность не установлена, огнестрельное ранение, множественные травмы. В последней графе стояло лаконичное — умер. И дата. Да, всё сходится. Именно так ему и сообщили неделю назад, вероятнее всего, зачитывая данные из этого самого журнала. Но должно было быть ещё кое-что.

Он пробежал глазами всех поступивших в тот день пациентов, их диагнозы и тут же нашёл то, что искал. Вот же — за два часа до Шорохова в больницу доставили ещё одного. И тоже с огнестрелом. И возраст, возраст подходил идеально. Так всё просто?

— Этот, — Караев развернул журнал к перепуганной девушке и ткнул пальцем в нужную фамилию. — Где он сейчас? Выписан?

— Я… сейчас, минуточку, — девушка торопливо достала ещё один журнал, её руки подрагивали. — Веселов Алексей, состояние средней тяжести. Он тут ещё, у него операция была и переломы рёбер.

— Где тут?

— В хирургии. Вот, палата триста сорок четыре, лечащий врач — Ковальков.

Шестое чувство радостно просигналило: нашёл.

По какой-то причине этих пациентов — Шорохова, при котором не было пропуска, и этого невесть откуда взявшегося Веселова, просто перепутали. Только… перепутали ли? Или кто-то специально выдал одного пацана за другого. Но зачем? С какой целью? Кому это понадобилось?

— Данные на этого Веселова, — потребовал Караев. — Личная карточка, адрес, всё, что имеется.

Девушка вскочила, подошла к стеллажу, стала рыться по полкам, от волнения путаясь и роняя какие-то бумаги. Наконец извлекла нужную папку. Протянула Караеву.

Он торопливо прочёл — парень из низов, причём явно из самых, работает в теплицах — хуже только мусорщики. Переписывать информацию Тимур не стал — память у него была прекрасная. Запомнил адрес, место работы, дату рождения.

Что теперь? Конечно, можно сразу пойти в хирургию, но что-то его останавливало. Добить этого Шорохова — а то, что это был Шорохов, Караев уже не сомневался, — он всегда успеет. Парень лежит тут неделю, операция, переломы — деваться ему отсюда всё равно некуда, поэтому придём и добьём. Но это потом. Сначала неплохо бы понять, кто и зачем устроил эту подмену.