Позавчерашний ужин, который состоялся почти сразу же, как от неё ушёл Сашка, поверг её в очередной шок, хотя, казалось, куда уж больше.

— Ну что, заходил к тебе кавалер? — Ставицкий аккуратно расправил перед собой салфетку — что-что, а манеры у Сергея Анатольевича были безупречные.

Ника привычно промолчала.

— Знаю, заходил. Красивый мальчик, правда? — Ставицкий уже привык, что Ника никогда ему не отвечает, да его, это, кажется, и не заботило. — Красивый. И из очень хорошей семьи. Увы, только по матери. Ну, так ты тоже, Ника, полукровка.

«Он просто псих, просто псих, не надо слушать, что он говорит», — она привычно забормотала про себя слова, которые привыкла повторять во время этих ужинов, опустила голову, упрямо разглядывая узор на кромке тарелки, но мягкий, неторопливый голос всё равно отравленной патокой вливался в уши.

— Я знаю, тебе когда-то нравился этот мальчик, и это был хоть и неосознанный, но правильный выбор. Потому что кровь притягивается. Я понимаю, что-то там по молодости и легкомыслию у вас пошло не так, но всё можно исправить, и, можно сказать, я почти уже всё сделал за вас обоих. Считайте, это мой вам подарок.

Ставицкий отрезал ножом маленький кусок стейка, ловко подцепил его вилкой и отправил себе в рот. Ника бросила на него косой взгляд, почувствовала, как внутри поднимается тошнота, но её спятивший родственник ничего не замечал, медленно и тщательно пережёвывая хорошо прожаренное мясо.

— Я понимаю, — продолжил Ставицкий, справившись с этим куском и бережно промокнув салфеткой чуть масляные губы. — Я понимаю, ты сейчас думаешь, что я тебе враг, но поверь, это не так. Ты всё-таки моя родственница, Ника, и в тебе течёт кровь Андреева, нашего общего великого предка. Однажды ты безусловно поймёшь мою правоту и со временем займёшь положенное тебе место в нашем обществе, со временем…

«Просто псих, он просто псих», — она опять отвернулась от него, повторяя про себя свою нехитрую мантру.

— Вы станете очень хорошей парой, а ваши дети будут достойным продолжением двух великих родов…

До Ники вдруг дошёл смысл сказанных слов. То, что раньше воспринималось фоном, пусть и довольно страшным фоном, внезапно приобрело резкие очертания, выступило вперёд, слилось с реальностью — стало реальностью. Ника вздрогнула и вскинула глаза на Ставицкого, и на лице Сергея Анатольевича, довольного произведённым эффектом, расцвела радостная детская улыбка.

— Да, Ника, видишь, я, на правах старшего родственника, решил устроить твою судьбу. Когда всё закончится… ну ты понимаешь, о чём я, так вот, когда всё закончится, вы с Алексом поженитесь.

«Когда всё закончится» — это он о чём? О папе? Когда он… Ника закусила губу, отгоняя страшные мысли. Не будет так, как он хочет. Никогда не будет. Её отец — сильный, он победит, он всегда побеждал, а сейчас, когда с ним дядя Боря (иногда Ника слышала по телефону и голос Бориса Андреевича), тем более. Они вдвоём не дадут взять верх этому уроду, который, к тому же явно двинулся по фазе на идее своего аристократического происхождения.

— Ведь, правда, Ника, я замечательно придумал? Алекс Бельский — лучший жених. Молод, красив, мать — министр юстиции. Ему и невеста нужна соответствующая. А тебе соответствующий твоему положению жених. Видишь, как я забочусь о тебе? — он тихо засмеялся, и от этого страшного смеха у Ники по спине поползли мурашки. Она содрогнулась от отвращения и, схватив салфетку, с силой прижала её к губам, боясь, что её вытошнит прямо в стоящую перед ней тарелку.

***

В мысли Ники ворвался хлопок от входной двери — кто-то пришёл. Наверно, Мельников, его ещё сегодня не было, обычно он приходил раньше, почти сразу после этих пыток с телефонным разговором с папой. А может — стервятник Караев. Хотя, нет. Этот уже сегодня наведывался.

Она вспомнила утренний визит полковника, ещё раз обругала себя за то, что не уберегла пропуск Кира, по-глупому подставилась, когда заторопилась и сунула пропуск между страниц книги. Этот кусочек пластика, грязный, потрескавшийся, с обколотыми краями, неизвестно как при ней оказавшийся (она и сама не помнила, скорее всего, машинально сунула его себе в карман, когда он выпал у Кира, там на тридцать четвёртом), был последней ниточкой, соединяющей её с Киром. И вот теперь у неё нет и этого. Даже этого.

— Ну что, соколики, как тут на вверенном вам объекте? Без происшествий? — донеслось из прихожей.

Ника сердито смахнула набежавшую слезу, приподнялась и села на кровати. Этот-то чего в такое время притащился? Ведь не должен. Она прислушалась. Этот, которого сейчас здесь быть не должно, был майор Бублик. Толстый начальник её охраны, с внешностью и повадками опереточного дядюшки — комичного персонажа, вызывающего смех и симпатию. Но Ника не обольщалась. Все они были одинаковы. И маленький смешной майор со своими соколиками ничем не отличался ни от стервятника Караева, ни от высокомерного сноба Мельникова, ни от этого урода, её родственничка. К тому же Сашка вчера рассказал, что именно Бублик нашёл их со Степой на тридцать четвёртом этаже, нашёл и арестовал, так что… ничем он не лучше остальных. Может, даже хуже. Те хоть не притворяются, а этот вечно шутит и строит из себя доброго друга. В гробу она видала таких друзей.