— Мне надо… книги надо взять, — Ника ляпнула первое, что пришло в голову.

— Книги? — майор, видно, и сам слегка опешил от такого поворота, на круглом лице отразилось недоумение, и Бублик, который, сколько его уже Ника знала, не затыкался ни на минуту, именно сейчас заткнулся, открыл рот, да так и замер. На помощь ему пришла рация — раздался высокий, похожий на сирену звук, и почти сразу же следом заговорил механический голос: «Первый — второму. Ответьте! Первый — второму. Ответьте!»

Бублик от неожиданности подскочил на месте, схватился обеими руками за пояс, которым был перетянут необъятный живот майора, неловко заоборачивался, силясь дотянуться пухлыми пальцами до прицепленной сзади рации.

— От тож, чтоб нам всем тут утопнуть, — привычно выругался майор и, всё ещё пытаясь подцепить и освободить плотно засевшую в кармашке рацию с выдвинутой антенной, принялся объяснять то ли Нике, то ли самому себе. — Это ж всё Петренко, чтоб ему злыдню пусто было. Развлекается по малолетству, дурний хлопец. Я ж ему, ушану бадейкину, чего на днях сказав: поставь мне на энтот аппарат такое звучание, чтоб как гимн с горном барабанило, чтоб мертвяка из могил подняло и перекувыркнуло, а он… Весело ему, телепню, ну ничо… ничо… вот ужо доберусь до энтого хохмача и этами самыми руками голову его шибко умную противу резьбы откручу и назад завинчивать не буду…

Майору кое-как удалось угомонить обезумевшую рацию, она наконец-то стихла, и вместо «Первый — второму. Ответьте!» теперь раздавалось только сухое потрескивание, словно кто-то ломал сухие ветки. Бублик всё ещё пытался отцепить рацию, громко пыхтел и ругал шутника Петренко, правда теперь не так интенсивно. На Нику он не смотрел, а она…

Всё что произошло дальше, случилось так быстро, что Ника с трудом потом могла вспомнить, что её подтолкнуло: то ли взгляд упал на лампу, стоявшую на столе, то ли рука, подчиняясь тем мимолётным приказам, которые как будто сами собой рождаются в голове, нащупала этот предмет, выполняющий скорее декоративную, чем утилитарную функцию (Вера зачем-то принесла из малой гостиной эту лампу, старинную, обтянутую тканевым абажуром, с массивной, бронзовой подставкой, и, объявив, что это красиво, водрузила её на стол), но получилось то, что получилось. Ника схватила лампу и со всей силы обрушила её на лысую голову майора. Бублик издал странный звук, удивлённо крякнул и тяжело повалился на пол.

Несколько секунд Ника в ужасе смотрела на содеянное, на неподвижно лежащее в проходе между кроватями тело, на рацию, которую майор так и не успел вынуть из кармашка, и которая продолжала издавать странные, шелестящие звуки. А потом её словно подбросило, и она, быстро перешагнув — даже почти перепрыгнув через майора — бросилась в коридор, а оттуда к входной двери.

Бублик не соврал — охраны действительно не было, и квартира была пуста, по крайней мере прихожая точно, и Ника, кое-как трясущимися руками справившись с замком, выскочила в общий коридор, быстро сбежала по лестнице, по счастью, не встретив никого из соседей, и остановилась, прижавшись к стене. Нужно было попытаться унять нервную дрожь, привести в порядок мысли и сообразить, что делать дальше. Всё произошло неожиданно, и она совершенно не была готова к такому повороту событий. У неё не было при себе ничего: ни пропуска, ни денег (хотя что она могла с ними сделать? попытаться кого-нибудь подкупить? абсурд), она фактически оказалась запертой в пределах нескольких этажей Поднебесного яруса, ей не пройти ни через одно КПП, а о том, чтобы как-то добраться на самый низ, к отцу — об этом нечего даже думать. И совсем скоро её хватятся, побегут искать — по друзьям в первую очередь. Стоп. Ника с силой остановила льющийся поток мыслей. По друзьям. Конечно же! Вера! У неё есть Вера, о которой она, оглушённая всеми этими событиями, напрочь забыла. Ника с трудом удержала нервный смешок, отлепилась от стены и, стараясь не бежать, чтобы не привлекать к себе внимания, зашагала в сторону Вериной квартиры, молясь про себя, чтобы не встретить никого на своем пути, и чтобы Вера чудом оказалась дома. Или хоть кто-то…

***

Дверь ей открыла сама Вера, сердитая и почему-то заспанная несмотря на то, что был уже час дня. Вера округлила глаза, словно увидела привидение, но быстро взяла себя в руки, втащила Нику внутрь и тут же, высунув голову, торопливо оглядела коридор и только после этого ловко и сноровисто защелкала замками.

Ника в изнеможении прислонилась к стене. У неё подгибались колени от пережитого напряжения, и она едва удержалась, чтобы не осесть на пол.

— Ника! — Вера справилась со всеми замками и теперь беспокойно смотрела на подругу. — Как тебе это удалось?

Она не спрашивала, сбежала ли Ника — это и так было понятно. Кто ж в здравом уме просто так её бы отпустил. Деятельную Веру, с лица которой разом исчезла вся сонливость, интересовали детали.

— Я… Вер, я ударила одного охранника по голове… лампой, — с трудом произнесла Ника, неуверенно, словно и сама до конца не веря, что смогла это сделать. — Помнишь ту лампу, которую ты принесла из гостиной, мы её так и не смогли подключить, она не работала, а ты сказала, что лампа красивая, пусть остаётся…

Зачем Ника всё это говорила, она и сама не понимала — наверно, ей нужно было хоть как-то освободиться от охватившего её напряжения, и она выплескивала его вместе с такими, ничего не значащими словами.

— Понятно, — перебила её Вера, останавливая Никин бессвязный поток слов. — А остальные? Поляков говорил, что там трое всегда, как минимум.

— Не было остальных. Бублик, майор этот, сказал, что все ушли к полковнику… — от волнения у Ники пересохло в горле, и от этого её голос звучал сипло.

— Понятно, — опять решительно сказала Вера и, схватив Нику за руку, потащила подругу вглубь квартиры, в библиотеку, по пути быстро сообщая, что, к счастью, дома никого нет, и сейчас они всё быстро организуют, так, что Нике не о чем волноваться.

Оказавшись в библиотеке, Ника стала постепенно приходить в себя. В этой привычной, заставленной книжными шкафами комнате, в которой они с Верой столько раз бывали в детстве — а Вера во всей своей немаленькой квартире выделяла именно библиотеку — Ника наконец-то смогла расслабиться. Тут всё было знакомым, родным, и Нике на мгновение показалось, что она шагнула в прошлое, и что ничего из того, что она пережила за последние недели, не было: сейчас в библиотеку заглянет Верина мама, улыбнётся им, спросит, останется ли Ника на ужин, а Ника весело тряхнет рыжими кудрями и скажет, что её ждут дома, потому что её там действительно ждут, ведь вечером придёт Кир, а потом и папа, заглянет в гостиную, бросит недовольный взгляд на неестественно вытянувшегося Кирилла (боже, Кир всё ещё до одури боится её отца), потом улыбнётся и подмигнёт: «Всё в порядке, рыжик?»…