В ту же ночь, а может быть, на следующую я услышал львиный рев и наутро нашел большую стаю львов. Я подошел к ним, изо всех сил пытаясь показать свои мирные намерения. Там было три самца и примерно восемь львиц. Большая стая с множеством львят, которые бегали вокруг. Взрослые лежали, сытые и спокойные, наверное, после успешной ночной охоты. Им, видимо, улыбнулась удача. Когда я приблизился, два льва поднялись и пошли мне навстречу. Я остановился. Нет, они не показались мне такими уж дружелюбными. Я вспомнил, что когда-то читал о том, как звери охраняют свою территорию, свое жизненное пространство. Уж не нарушил ли я их границы? Что, львы тоже охраняют свою территорию? Похоже было, что так и есть.

Позже я узнал, что был прав. Но в эту минуту я еще не понимал, собираются они напасть или только идут обнюхать меня вблизи, как это делают собаки. Однако угрожающие ворчание и рык львов быстро поставили меня в известность об их намерениях. Я решил не рисковать. Хорошо, что я уже напрактиковался в искусстве бега, потому что один из них даже погнался за мной. Я то и дело оглядывался, но он продолжал преследовать меня. Однако я обратил внимание, что он все время сохранял постоянную дистанцию. Может быть, он хотел всего лишь прогнать меня и не имел в виду настоящую схватку? Когда он наконец отстал, я свалился на землю, еле дыша. И больше уже не подходил к этой стае.

Должен со стыдом признаться, что первой моей едой в саванне была черепаха. Я съел ее с большим аппетитом. И все время утешался тем, что один из моих человеческих друзей очень любил черепаховый суп. Честно говоря, я охотно съел бы еще одну черепаху, но, увы, не нашел кандидата.

Немного утолив аппетит, я улегся на траве, размышляя о своей горькой судьбе. Потом попробовал унюхать или услышать что-нибудь съедобное. Я обратился в слух, и до моих ушей донесся чей-то обнадеживающий писк. Я пригляделся и увидел в кустах самку страуса, охраняющую стайку птенцов. Я облизал губы и поднялся, чтобы снова попытать счастья. Может быть, это покажется вам не очень красивым, но голод освободил меня от всяких этических соображений, свойственных человеку.

Мне удалось подойти к ним довольно близко, но тут вдруг появился взрослый страус — очевидно, отец — и встал передо мною, как будто желая предложить мне себя вместо жены и детей. Ну что ж, прекрасно. Я готов был принять эту благородную жертву. Особенно вдохновил меня его спотыкающийся бег. Он словно прихрамывал. Я бросился на него, но он, очевидно, изменил свои намерения и бросился прочь. «Не убежишь, хромой!» — весело подумал и погнался за ним. Но он вдруг перестал хромать и помчался так быстро, что оставил меня далеко позади, задыхающегося и выбившегося из сил. Черт возьми! Я посмотрел назад и убедился, что тем временем страусиха исчезла вместе со всеми своими детенышами. Да, они красиво меня разыграли, эти страусы…

Мне трудно оценить, сколько времени я скитался в саванне один, голодный и глубоко удрученный. Может, неделю, может, две. Иногда я подходил к камню, у подножья которого спрятал в земле свою человеческую одежду, деньги и паспорт. Я смотрел на засыпанную яму, где они лежали, и мне казалось, что я смотрю на могилу, в которой похоронено мое прошлое и мои надежды на лучшее будущее. Постепенно я перестал верить, что когда-нибудь воспользуюсь вещами, там захороненными. И в глубоком унынии уходил оттуда на новую безуспешную охоту.

А потом мне выпала невероятная удача — я нашел друга. Это был лев-самец, такой же одинокий, как я. Настоящий лев. Не заколдованный собакой и не превращенный из человека. Я сразу увидел, что его поведение отличается от поведения семейных львов. Он неторопливо подошел ко мне, смело лег рядом и вдруг начал себя вести, как маленький львенок, — стал играть с моим хвостом. Я подумал, что, может быть, это его способ выразить дружелюбие. Мне бросилось в глаза, что я крупнее, чем он. Кстати, я был больше и львов из той враждебной стаи, и это — хотя до сих пор не принесло мне особой пользы — порождало во мне некую гордость. Хотя бы в этом вопросе наша собака поработала на совесть.

Я был рад встрече с этим львом-одиночкой. Наконец-то я научусь охотиться. Он действительно преподал мне несколько уроков добывания пищи, и я понял, что все мои представления о львиной охоте были ошибочны в своей основе. Мое человеческое восхищение львами растаяло. Но зато я научился оставаться в живых.

Еще до захода солнца мой приятель поднял голову, с любопытством следя за стаей орлов, круживших в небе. Потом он поднялся. Я тоже встал и пошел следом за ним. И действительно, вскоре мы обнаружили стадо гиен, рвущих тело мертвой зебры. Со страшным рычанием мы с ним вдвоем набросились на гиен и разогнали их во все стороны. Наконец-то что-то поели. Жаль только, что опоздали и нам не так уж много досталось.

Ранним вечером мы спустились попить к реке и попытались поймать там одну из антилоп-гну, когда большие их стада спускались, как и мы, к воде. Чертов страус предупредил стадо громкими воплями. И в эту ночь мы легли спать полуголодными. Но посреди ночи услышали завывания шакалов, вскочили, поспешили на голоса и нашли леопарда, который только что поймал добычу. Он не успел ею воспользоваться — мы неожиданно напали на него в самом начале трапезы и прогнали без всяких угрызений совести. На этот раз мы насытились, и еще осталось кое-что для собравшихся вокруг шакалов.