Роман растерянно поднялся. Его только что приняли в некую безумную организацию, назначили зарплату и начальника, и даже пообещали перспективу. И при этом он ничего, ничегошеньки не понимал. А тут еще зловещий намек полковника на большой расход новичков у Рико и Янки. Что он имел в виду?

Нежно затилинькал сигнал мобильного. Полковник сунул руку под свою старинную черкеску и поднес к уху серебристую трубку. Тут же его лицо осветилось любезной улыбкой:

– Здравствуй, батюшка, здравствуй. Поздравлять не стану, знаю, старый календарь свято блюдешь, однако же…

Роман заторопился к выходу. Нажал на ручку…

– Задержитесь, - скомандовал властный голос.

Роман оглянулся. Полковник слушал голос в трубке и лицо его было напряженным и предельно сосредоточенным. Нетерпеливым жестом он указал Роману на стул, явно приказывая вернуться. Роман почти на цыпочках двинулся обратно и неловко приткнулся на краешке.

– Хорошо, - сказал полковник, - Хорошо. Разберемся.

Он отключил телефон и тут же набрал другой номер. И коротко обронил:

– Ко мне!

Через мгновение в коридоре послышался шум шагов, дверь резко дернули и на пороге появился Рико. Из-за плеча его выглядывала Янка.

– Может еще и «апорт»? – надменно поинтересовался Рико, - Будучи псом Господним, я все же не захожу так далеко…

– Звонил отец Досифей, из Самарского Пустынно-Никольского, - полковник потер ладонями лицо, - Знаете, монастырь поблизости? У них на территории нашли труп. Мужчина. В праздничном костюме. Его повесили на дереве. На красной шелковой ленте. Да под Новый год.

– Ритуал? – осторожно поинтересовался Рико.

– Ритуал, - легко согласился полковник, - Пьяные отморозки. Несчастная любовь. Как говорится – возможны варианты. Берите вашего новенького, - полковник кивком указал на Романа, - И поезжайте. Вмешательства господ милицейских можете не опасаться, Досифей позвонит им не раньше утра.

– А хоть бы и сейчас, - пробормотал Рико, - В новогоднюю-то ночь.

– Задача обычная – выяснить и не допустить. – скомандовал полковник.

– Держать и не пущать, - кивнул Рико.

– Надеюсь, мне не надо напоминать вам, что должна быть соблюдена сугубая деликатность. Вы обязаны не просто разобраться с этим повешенным – вы ни в коем разе не смеете смущать монахов. Никаких бесед, никаких контактов, никакой компрометации церкви. Дело и так богопротивное, а тут еще… - полковник мазнул взглядом по Янке и губы его едва заметно дернулись в брезгливом изгибе.

– Еще – что? – крайне неприятным тоном поинтересовался Рико.

Полковник неопределенно повел плечом:

– Когда-то мы называли его Новым Иерусалимом, - полковник улыбнулся светло и ясно, так улыбаются самым дорогим воспоминаниям, - Самарской Палестиной. Святая земля, монастырь…

– Ваш монастырь, - угрюмо ответил Рико.

– Да! Мой! Советую об этом не забывать! – в голосе полковника прозвучала угроза, - И если кто-то осмелится… Ступайте, Рико, и работайте.

Вслед за Рико и Янкой Роман выбрался за дверь.

– Почему монастырь – его? – растерянно поинтересовался он у Рико.

– Он был его ктитором, - через плечо бросил Рико, - Ктитор – это…

– Я знаю. Спонсор.

– Грамотный мальчик, - буркнул Рико. Он почти не обращал на Романа внимания, не отрывая глаз от лица Янки. А пепельноволосая едва сдерживалась. Вот она коротко, по-детски шмыгнула носом.

– Я его просто убью, - в сердцах сказал Рико.

Янка помотала головой и снова всхлипнула:

– Не треба. Он ведь правый, как есть правый – така, як я, да на святой земле…

– Как он смеет рассуждать, кому можно, кому нельзя на святую землю! Здесь если кто и может решать вопросы высокой теологии, так это я!

– Замовч! Що ты зи своей империалистичною поповською брехнею можешь разумиты у нашей святий земли! – глаза Янки вдруг сверкнули фанатичным льдистым блеском, а Рико настороженно замер. Так замирают, когда к тебе неспешной развалкой подбегает здоровенный бультерьер, обнажая в беззвучном рыке сверкающие клыки в младенчески розовых деснах. Замирают, готовясь перехватывать в прыжке тридцать кило яростных мускулов. Отведенная за спину рука Рико медленно-медленно ползла под полу смокинга.

– Прелестная панна, кажется, пытается меня оскорбить? – надменно протянул он.

– Забавно, - хмыкнул Роман. Рико и Янка обернулись на голос, и уставились на него с одинаково изумленным и яростным выражением лиц. Сердце Романа колотилось часто-часто. Вот сейчас они ему вдвоем ка-ак вделают – свои собаки дерутся, чужая не приставай. Но он же теперь вроде бы как тоже – своя собака?

– Полковник сказал, у вас новичков большой расход, а вы, похоже, сейчас друг друга замочите. Понять бы хоть – за что?