— Даша… — тихий голос откуда-то произносит. — У тебя что-то случилось? Почему не спишь? Куда ты?

— Я тебя не вижу. Где ты? — выставляю перед собой руки и, как ведьма, в поисках чудовища, прощупывая воздух, двигаюсь в огромном помещении.

Слышу, как звонко щелкает выключатель, после чего комната освещается неярким светом. Я щурюсь, как ранним утром разбуженный ребенок, и краем глаза замечаю темный мужской силуэт, застывший в сидячем положении на небольшом диване.

— Тебя что-то беспокоит? — он мягко поднимается со своего места и не торопясь ко мне подходит. — Плохо себя чувствуешь? В чем дело?

В нем что-то изменилось, он не такой, каким я его помню. Что-то в образе коротит и не дает покоя моим нервам. Он нежно улыбается, почти смеется, на нем футболка и домашние штаны, в которых он был до этого, но… У Ярослава нет руки… То есть… Сейчас он однорукий!

— Где твой протез? — рассматриваю его отсутствующую искусственную конечность.

Он кривится и нехотя отводит взгляд.

— Даш, все нормально. На ночь снял. Что у тебя случилось? Болит или беспокоит?

Я просто бешеная стерва и неугомонная дрянь. Мое сознание не затыкается.

— Пожалуйста, идем со мной, к тебе в кровать. Не надо здесь ютиться, Ярослав, — пытаюсь взять его за руку, он, как это ни странно, позволяет.

Мы поднимаемся наверх. Он двигается впереди меня, а я за ним плетусь, как ковыляющий вагон за смелым паровозом. Молчим, скрипим, шипим и ровно дышим.

— Темноты боишься, кумпарсита? — уверенно ведет меня на место. — Быстро забирайся в кровать, — предлагает, раскрыв одеяло.

Не дожидаясь еще одного особого приглашения, укладываюсь на бок, молитвой подперев щеку.

— Ярослав? — шепчу.

— Спокойной ночи, Даша, — укрывает меня, мягко прикасаясь к телу.

Отступает в сторону, глубоко вздыхает и движется в противоположном от меня направлении. Присматриваюсь и вижу, как он обходит изножье, сильно растирая левое плечо.

— У тебя болит… — заикаюсь, быстро осекаясь с продолжением.

— Просто чешется, — хмыкает. — Спи, кумпарсита.

Прикладываю кулачок к губам и затыкаю свой широко открытый рот. Приготовившийся выдать в космос очередную глупость.

— Спокойной ночи, Ярослав, — произношу пожелание, чувствуя, как раскачивается кровать под тяжестью мужчины.

— И тебе.

Укладывается рядом, но не приближается. Не рискует или чего-то боится?

— Обними меня, пожалуйста, — задушенно прошу.

— Даш…

— Обними, в самом деле. Неужели я о многом прошу.

Он все-таки обхватывает, поглаживает по животу и бережно притягивает к себе, размазывая меня по своему телу.

— Прости за то, что было. Даша, ты слышишь?

Не за что прощать, а я сама виновата. Во всем, что с нами происходит, исключительно персональная вина, а не чья-нибудь иная. Думаю, что он тоже это знает.

— И ты меня, — поджимаю плечи, закрываю глаза, тут же съеживаюсь и прячу уши.

Не слышу ничего, лишь чувствую спиной его размеренное дыхание, и сквозь смеженные веки замечаю очень слабое, неясное, свечение своего мобильного телефона, лежащего на прикроватной тумбочке на расстоянии моей вытянутой руки.

Ответить на звонок или не надо? А вдруг там что-то срочное и деловое? Или кто-то ночью просто ошибся телефонным номером. Несмело оборачиваюсь назад — Ярослав размеренно сопит и ничего не замечает. Аккуратно протягиваю руку и, прищурившись, рассматриваю экран:

«Абонент Карим вызывает».

Господи! Только не это. Почему сейчас и какого черта?

Быстро сбрасываю, гаджет отключаю, но через несколько секунд опять включаю. Интерактивное поколение не может долго находиться не в сети и без подпитки клипового мышления информационным вакуумом.

«Даша, привет! Прошу прощения за поздний звонок, рыбка. Но нам надо поговорить. Сколько можно бегать? На следующей репетиции буду один. У Дины совещание… Даша, ответь, пожалуйста. Я тебя обидел? Хотелось бы понять, что тогда случилось…».

Ты бросил меня, выбрал институт, богатую жену, семейный бизнес, путешествия и туристические походы, а я убила нашего ребенка и выбрала стерильность…

Даша

Мне определенно нравится, когда он так делает. Это безумно приятно, очень нежно и немного мило. Ярослав по отношению ко мне проявляет внимательность, искреннюю заботу и мужское «няшное» беспокойство — он осторожно касается большим пальцем своей руки моей нижней губы и снимает с нее шоколадные крошки, которыми я щедро, как маленький ребенок, обложила себе рот.