Прохор указывает перед собой, а я вижу только густые кусты крапивы. Это он так пошутил, да?

– Да вот же, – вполне серьёзно говорит Прохор, не опуская руки.

Я подхожу к нему, приглядываюсь и сквозь мизерный просвет между колючими ветками вижу крохотный домик.

– Что-то он не слишком похож на дом главы, – недоверчиво замечаю я.

– Угу, – поддакивает Лейла, крутясь рядом и разглядывая дом.

– У нас так принято, – строго отвечает Прохор. – Глава – всему голова! А не живот, который только ест и пьёт.

Скептически приподнимаю бровь и смотрю на Лейлу. На её лице точно такое же выражение.

– Слышала об этом когда-нибудь? – тихо спрашиваю я.

– Нет, – отвечает Лейла и пожимает плечиками. – Так я и не отсюда.

Она вдруг морщится и потирает ладони. И морщится ещё сильнее. Как будто у неё под кожей застряли занозы, и она никак не может их достать. Заметив мой взгляд, Лейла краснеет, опускает руки и прячет их в складках юбки.

– Что там? – спрашиваю я. – А ну, показывай!

Лейла протягивает руки и отворачивается, словно нашкодивший ребёнок. Ладони Лейлы покрыты волдырями.

– Это ещё что такое?

– А-а, – тянет Прохор, едва взглянув на ожоги. – Эт наша магия!

– Какая? Магия?

Вместо ответа Прохор довольно хлопает по рукоятке меча.

Так! Стоп!

Защитники деревеньки вооружены зачарованными мечами. Старая артефактная магия. Она может остановить такую мощную нежить как леший и от простого прикосновения оставить на коже упыря – Лейлы – ожоги. А на что ещё она способна? Может ли она, к примеру, прервать связь моего Источника с магическими Силами этого мира?

Я чуть не ныряю в транс прямо на улице, около заросшего крапивой домика. Догадка верная – нутром чую! Каким-то образом местные с их древними артефактными мечами закупорили мой Источник. И теперь, чтобы вернуть мне Силу, потребуется самая малость: узнать, как они это сделали и «разделать» всё обратно.

Настроение улучшается моментально. Я щедро покрываю ладони Лейлы слоем заживляющих рун. Магия вспыхивает на повреждённой коже ярким белым светом. А когда свечение гаснет, водянистые красно-белые волдыри сдуваются и пропадают, оставляя кожу девушки девственно чистой.

– Спасибо! – смущённо шепчет Лейла.

Её щёчки мило краснеют, а реснички хлопают, как крылышки испуганной колибри. Я даже дуновение воздуха от них ощущаю.

Стою.

Жду.

…Пока раскроется истинная причина «влюблённого» поведения упырихи, а та уже тянется ко мне с поцелуем. Взгляд полон страсти, а милый ротик – острейших клыков.

Понятно, откуда ноги растут: из ж… Из желания Лейлы обратить меня в упыря.

– С этим, дорогуша, не ко мне, – осаживаю я упыриху.

– А к кому? – спрашивает Лейла, прильнув ко мне всем телом и жалобно заглядывая в глаза.

На приставания я не реагирую, и Лейла меняет тактику. Гладит меня по груди руками и томно шепчет:

– Я так изголодалась, мой господин. Мне бы поесть…

Ну так не меня же!

– Сейчас домой придём, наваришь картошки и поешь, – говорю я. – Заодно господина своего накормишь. Я тоже голоден.

У Лейлы вытягивается лицо: такого предложения от меня она не ожидала. Девушка несколько раз открывает и закрывает рот, силясь придумать хотя бы один повод, чтобы напиться моей крови. Но не может. Нет в мире таких поводов!

Прохор фыркает от смеха, но в наш разговор не лезет. Я и сам еле держусь, чтобы не рассмеяться.

Неподалёку хлопает калитка, и из-за зарослей крапивы к нам выходит женщина. Высокая, статная, с открытым круглым лицом, обрамлённым светло-русыми волосами, убранными под косынку. На ней простое деревенское платье, поверх которого надет плотный кожаный жилет. В таких ещё ходят военные. Скорее всего она участвовала в сегодняшней защите Молотни.

Женщина подходит и обращается напрямую ко мне:

– Глава Ксандр, дом мы прибрали. Полы вымыли. Одежду вам приготовили, утварь, вещи кой-какие. – Она слегка смущается. – Там немного, тут уж не обессудьте. Сами-то мы не зажиточные. Кто сколько нашёл. – Она по-доброму улыбается и жестом приглашает войти. – Вам с вашей барышней можно заселяться!

Это она про кого?

Рядом слышится кокетливый смешок Лейлы.

Про неё что ли?

Не оборачиваясь, грожу упырихе пальцем и легонько укалываю магией через ошейник. Лейла ойкает, и хихиканье сменяется печальным вздохом.