Чуть ниже текста располагалась короткая приписка, что потерпевшая впоследствии скончалась.

Дочитав, я поднял глаза на своего собеседника. Тот, как оказалось, подготовил еще одну бумагу и положил мне на ее стол поверх первого листа.

«Кристина К., с чьими показаниями вы ознакомились, – вкрадчиво объяснил мне Игорь Кильбия, – находилась в атриуме. Однако решающие события разворачивались в другом месте. Вот, к примеру, Николай В. с очень интересными свидетельствами. На момент совершаемых событий он был там же, в атриуме, но чуть ближе к холлу, и через стеклянные перегородки мог лицезреть достаточно противоречивую картину».

Я опустил взгляд на строчки. В показаниях отсутствовало начало, и текст (написанный все тем же ровным почерком) начинался обрывисто.

«…Я все думал о раненой жене, которая осталась лежать. Мне не позволили ей помочь. Наверное, сошел бы с ума от всего, но рядом сидела младшая дочь и осознание того, что должен о ней позаботиться помогало держаться. Дочка молодец, была сильно напугана, но не плакала, молчала. Остальные тоже старались сохранять спокойствие, так как тех, кто гудел, били по голове. Двоих женщин, не совладавших с собой и устроивших истерику, избили, увели куда-то. Больше они не возвращались. Ближе к вечеру, в районе 19 часов, я заметил, что к людям, которые охраняли главный вход, привели группу девушек. Как ранее упоминал, стена между нами имела большие панорамные стекла, поэтому все происходящее отлично просматривалось. После короткого разговора (о том, что они общались, становилось понятно по жестикуляции) один из тех, к кому подвели девушек, вдруг выхватил свое оружие и принялся стрелять по своим. Ближайших он положил практически сразу, но остальные, стоявшие поодаль, успели среагировать и открыли огонь. Естественно поднялся шум, поскольку происходящее видели и те, кто находился по нашу сторону. Они стали стрелять прямо через стекла. Дальше я прыгнул на пол и укрыл своим телом дочь. Прозвучал очень громкий взрыв и все заволокло дымом».

Игорь Кильбия на этот раз сам забрал у меня из рук лист, как только я оторвался от чтения.

«Установив взрывные устройства, они взяли паузу. Не просили о переговорах, не выдвигали требований, а, собрав в одном месте всех заложников, просто ждали. И, как вы видите из показаний Николая, в дальнейшем у них случился конфликт. Инициатором которого стал кто-то из своих. В вашей памяти по-прежнему никаких подвижек в эту сторону?», – он навис надо мной, сверля рыбьим взглядом из-под массивных очков.

Получив отрицательный ответ, мне вручили очередную бумагу. В самом верху стояла пометка «Арина К.». Почерк, в отличие от предыдущих, был другой, трудночитаемый.

«Мы с подружками зашли посидеть в кафе после кино. Со мной были Евгения С (фамилии у всех после первой буквы были замазаны черным маркером), Евгения А и Татьяна У. Просидели где-то около часа. Потом решили прогуляться по городу и двинулись к выходу. По пути свернули в туалет и там услышали крики. Выглянули, поняли, дело дрянь. Таня предложила нам переждать в туалете, мы так и сделали. Спрятались в подсобке, она как раз после кабинок находилась. Повезло, что дверь в нее оказалась открытой. Дальше мы слышали, как кто-то ходил, выбивал дверцы в кабинках, но до подсобки не добрался. Просидели внутри долго. Решили в итоге выбираться, но нас сразу поймал какой-то мужик в черном с автоматом. Женьке нос разбил, но стрелять не стал. Знаками показал следовать за ним. И повел прямиком к другим – там у выхода их целая куча торчала. Такие же с оружием и в черном. Как подошли, они друг с другом чего-то выяснять стали. Общались на непонятном языке, шипящие такие звуки. Один из них сразу повел себя странно. Он встал напротив нас и прямо замер. Как каменный. Все были в масках или противогазах, и лица у них были не видны, но тот точно пялился на нас. Потом подошел, встал рядом с Женькой, что-то ей сказал, она успела нос разбитый вытереть, а он резко поднял автомат и давай палить по остальным своим. В тех, которые ближе всего стояли. Я не успела опомниться, а он толкнул Женьку на пол. По нему как раз стрелять начали. Тут мы все на пол прыгнули. Громыхнуло, причем так сильно, что уши заложило, и все быстро заволокло дымом. Я потеряла из виду остальных. Наощупь попробовала ползли куда-то, но вырубилась».

У меня забрали показания.

«Как видите, один из участников, эм, этой вооруженной банды по непонятной причине открыл огонь. И вызвано это было появлением неких девушек, – Игорь Кильбия вернулся на свое место. – Я осмелюсь даже предположить, что не всех девушек, а одной конкретной. Той самой, которую неизвестный повалил на пол и таким образом убрал ее с линии огня. Весьма занимательный факт, не так ли?».

На меня вопрошающе посмотрели, но я никак не отреагировал.

«А если я скажу, – он картинно приподнял руку с выставленным указательным пальцем, – что на той девушке при обнаружении был надет противогаз. И впоследствии среди нападавших только у одного участника не нашлось противогаза. Я склонен считать, что он сам отдал ей свой собственный противогаз, чтобы уберечь от воздействия вещества».

Я молча слушал его дальше.

«Таким образом, – Кильбия опустил руку, кашлянул в кулак, пробежался взглядом по столу и уставился на меня. – Некий член вооруженной группы ни с того ни с сего атаковал своих подельников. Из-за чего? Или это и было частью плана? Атаковавшие изначально вели себя нехарактерно для подобных ситуаций».

Вопрос адресовался мне, но я не нашелся, что ответить и лишь пожал плечами.

«Мне нужны ответы, Никита. Здесь и сейчас, на этом самом месте. Я пребываю в твердой уверенности, что информация у тебя имеется, – напористо потребовал мой дознаватель, который сразу весь выпрямился, исчез куда-то рыбий взгляд. – Потому как этим нападавшим был ты. И это твой противогаз нашелся на Евгении С.».

Казалось, это человек, сидевший напротив меня, играет в какую-то игру, единственной целью которой являлось запутать меня, заставив поверить в белиберду.

«Ты единственный уцелевший из нападавших, – продолжал удивлять новыми подробностями Игорь Кильбия. – И единственный, кого мы смогли идентифицировать. Остальных ни по внешности, ни по отпечаткам пальцев, ни по каким-либо другим критериям опознать не удалось. Мотивы их неизвестны, цели неведомы. У мертвых ведь не спросишь. Где вы достали оружие и взрывчатку – загадка. Почему совершили это нападение и как его готовили – тоже тайна за семью печатями. Вот, казалось бы, перед нами выживший, – словно обращаясь к невидимым собеседникам, окружавшим его, он указал на меня, – но и здесь вопросов больше, чем ответов. Нет никаких зацепок и намеков, каким образом ты попал в эту историю. Все везде чисто. Где бы мы не рыли, перед нами каждый раз возникала лишь обыденная жизнь ничем не примечательного человека».

Мой собеседник поднялся (на это раз легко и пружинисто, полностью освободившись от всей своей грузности) и стал расхаживать рядом, заложив руки за спину.

«Или вот еще, – он на ходу подтянул рукой папку со стола. – Патологоанатом пишет в заключении, что восемьдесят процентов огнестрельных ранений приходятся на район головы. Каждое наповал. Спрашивается, откуда такая меткость? По документам с оружием ты дел не имел, да и со слов твоего окружения, о таком опыте они не знали. И потом, – Игорь оттянул свободной рукой очки на край носа, – ты умудрился схлопотать четыре пули. Две из которых задели жизненно важные органы. Плюс отравление. Но при этом выжил. Удивительная живучесть для рядового обывателя».