Репортеры записывали все в свои блокноты, временами уточняя фамилии и цифры.

– Вы дадите нам возможность ознакомиться с документами? – спросил один из них.

– Безусловно. Хочу сказать, что это только часть тех материалов, которыми мы располагаем. Следствие продолжается.

Присутствовавший в зале Алексей был потрясен услышанным. Он поспешил назад в Таврический. Здесь уже получили разоблачительные материалы. Многие были шокированы. Но в целом, на лицах присутствующих заиграли улыбки. Было получено мощное оружие против большевиков.

В перерыве Алексей поделился своими мыслями с Еленой, которая почти не отлучалась из Таврического дворца.

– Теперь мне понятно, как небольшая партия в кратчайшие сроки превратилась в одну из сильнейших, – задумчиво сказал он.

– Конечно, – поддержала она его, – на выпуск огромного количества газет и журналов, печатание листовок, содержание партийного аппарата, многочисленных партийных помещений нужны большие деньги.

Между тем, приходили сведения о столкновениях на улицах. Огонь открывался отдельными шайками по толпе и прохожим. Стреляли у Николаевского вокзала, на углу Литейного и Невского. На Обводном канале и Литейном проспекте стрельба не прекращалась весь вечер. На Воскресенской набережной большевики дважды обстреляли Управление контрразведки. Кронштадские анархисты с чёрными значками стреляли из пулемета, установленного на автомобиле. Говорили, им померещились вдали казаки. Много было убитых и раненых. Все безвинно пострадавшие.

Правительственных войск нигде не было видно. Только Первый Донской казачий полк вышел на улицу. Из него иногда выезжали отдельные отряды. В один их них на углу Невского и Маховой была брошена бомба. Убито и ранено шесть человек и двадцать лошадей.

Большевики были фактическими хозяевами улиц в этот день. И что же? Партийное руководство явно не имело плана. С утра и до вечера носились по городу машины, наполненные вооруженными людьми. Куда? Зачем? Это было бестолковое броуновское движение. Огромные массы матросов, солдат и рабочих простояли на улицах и у Таврического дворца. Они не выставили ясной программы. День завершался.

В эти тревожные дни Андрей все больше стал общаться с представителями деловых кругов Петербурга. Темой для разговоров была, конечно, экономика. Андрей любил свое дело, активно включился в программы правительства по милитаризации. Осваивал новое производство. Проводил в цехах целые дни, а иногда и ночи. Но вот теперь, когда его практически отстранили от своего дела, появилось больше времени для общения. В доме на Садовой он встречался со своим приятелем Никитой.

– Ну, садись, Андрюша, пообщаемся, – пригласил друга в кресло Никита. – Как жизнь в новом ранге? На тачке не вывозили?

– Пока бог миловал. Работаю по мере сил. Фабзавкомовцы взялись хозяйничать.

– И как, получается у них?

– Завод последние дни доживает. Каждый тянет к себе. Живут одним днем. О производстве не думают. Одни громкие слова.

– Чем хуже дела в стране, тем больше красивых слов.

– Мы оказались между двух огней. При царской власти мы, предприниматели, не имели равных прав с дворянами. Ничем не лучше теперь. Мы являемся гонимыми со стороны крепнущих социалистов.

– Признайся, положение при царизме было более благоприятным.

– Наш бизнес держится на базе частной собственности. Социалисты, особенно коммунисты, стоят за запрет её. Мало того, для них предприниматель, буржуй, враг номер один.

– И вот мы между двух огней. Причем второй огнь жарче. В нем и сгореть можно. – Никита разлил в бокалы легкое вино. – У меня почти такое же положение, как у тебя. Но у меня пока в моем подчинении бухгалтерия. Поэтому перечисляю некоторые суммы на поддержку Союзу офицеров и Торгово-промышленной партии.

– Как я понимаю, слой предпринимателей в нашей стране очень тонкий. Отстали мы от Запада по темпам развития. Разрушить предпринимательство не составляет труда. Разрушение уже началось. Мы встретили Февральскую революцию с восторгом. Надеялись на благоприятные изменения. Но реформы пошли не творческим, а разрушительным путем.

– Теперь в головы обывателей вдалбливается мысль, что мы – враги человечества. Какие же мы враги, если в отсталой России создали промышленность. За годы войны производство вооружений мы увеличили в два с половиной раза.

– Рабочие, которые выступают против буржуазии, всего лишь исполнители. А мы – творческая созидающая сила.

– Полностью согласен с тобой. А теперь хвост виляет собакой. И чтобы остаться живым, нужно думать о том, как пережить окаянные дни.

Выпив легкого вина, друзья на некоторое время погрузились в молчание. Пьяные крики и стрельба доносились с улицы.

Журналисты поспешили в свои редакции. Новость была срочная и ошеломляющая. Однако, никто не известил о ней министров Некрасова и Терещенко. Как только они узнали о поступке Переверзева, они буквально подняли бурю. Терещенко не находил себе места.