– Мародерство и вымогательство при особо тяжких обстоятельствах. Самовольное оставление позиций. И еще десяток обвинений. Хватит, чтобы расстрелять на месте, – говорил он дезертирам.

– Мы все вернем, – сказал старший, – можно руки опустить?

Не дожидаясь разрешения, он стал доставать из кармана измятые деньги и протягивать их хозяевам.

– Все вернули?

– Кажется, все. Да, точно, все. Спасибо вам, господин офицер!

– Что делать с вами? – задумчиво спросил, не ожидая ответа, Авдеев

Задержанные переглядывались. Они понимали, что единственное преимущество этого офицера в том, что он при оружии, а они – нет. Как обычно, нужно сначала применить уговоры.

– Мы просто отступаем. И есть хочется. А тут эти буржуи.

– Какие это буржуи! Крестьяне, как и ваши родители. Вы опозорили все русское воинство. Быстро построились и пошли впереди меня!

– Вещмешки разрешите забрать?

– Забирайте.

Пока они копались, Авдеев шепнул Леве:

– Попугаем, но отпустим. Стреляем поверх голов.

Они вывели солдат в поле. Высокие растения почти скрывали их. Когда прошли несколько шагов, Авдеев сделал вид, что поскользнулся. Последний солдат, дожидавшийся такой заминки, тотчас крикнул:

– Бежим врассыпную!

Солдаты побежали, прячась за деревьями и растениями. Авдеев выстрелил поверх голов. Второй выстрел был из ружья тоже слегка выше бегущих, так что пуля отбила щепки у дерева. Беглецов уже не было видно.

Авдеев мрачно сказал:

– Что мы еще могли сделать? Нас только двое. Может, побоятся разорять других крестьян. Хотя бы первое время.

Федотов только вздохнул:

– В какие дни мы живем! А что творится на других хуторах! Прапорщик теперь знал это по своему опыту. Помочь не мог.

Никитин подошел к телефону прямой связи с Главным штабом.

– Генерал Балабин слушает, – Прозвучал голос в трубке. Балабин на данный момент замещал Половцова.

– Теперь, Федор Иванович, требуют выдачи Церетели, – сказал Никитин, – Помочь ему ничем не могу. Не можете ли вы нас поддержать?

– Но ты же знаешь, Борис, у нас тоже ничего нет, кроме четырех сотен казаков.

– Я ничего тебе не говорил, когда таскали Чернова. Но Церетели выдать не можем. Он единственный имеет на Совет сдерживающее влияние. Четырех сотен достаточно. Вышли половину. Только прикажи пустить в ход оружие. Но дойти – во что бы то ни стало. Поверь, дойдут!

– Хорошо. Подожди немного. – В голосе слышалось сомнение.

Звонок раздался через четверть часа. Никитин ждал у телефона. Раздался уже уверенный голос Балабина:

– Отправляем сотню казаков во главе с полковником конноартиллерийского полка Ребиндером и два орудия. Им приказано подъехать к толпе, сняться с передков, предложить разойтись, а если не разойдутся, открыть огонь. Удовлетворен?

– Вполне. Жду результатов.

«Вероятно, Советы проклянут за орудийный огонь по толпе. Но сами же просят сейчас «открыть боевые действия», – думал Никитин.

Казаки Первого Донского полка шли на рысях с Дворцовой площади по набережной и по Шпалерной в сторону Таврического дворца. Когда проходили один из перекрестков, неожиданно застрочил пулемет, установленный на баррикадах, устроенных матросами Финляндского полка на Литейном мосту. Пулями сразило одного за другим пятерых казаков. Остальные устремились искать спасения в складках местности. Из укрытий они видели, как под выстрелами падают кони. Они большие, и не могут найти укрытия, как люди. Некоторые лежа загребали копытами. Другие пытались ползти на здоровых ногах. Всего было убито двадцать девять лошадей.

Как только замолкли выстрелы, наблюдавшие расстрел санитары выехали на автомобилях спасать раненых. Они поместили их в фургоны. Но тут, ревевшая от бешенства толпа, окружила машины, остановила их. Отталкивая санитаров, солдаты и матросы стали вытаскивать раненых на мостовую. Их добивали прикладами, кололи штыками, разрывали на части. Вместе с казаками был растерзан и раненый солдат-пехотинец, оказавшийся в фургоне.

Между тем, оставшиеся казаки, быстро собравшись в колонну, понеслись, не останавливаясь, чтобы выполнить боевую задачу. Они вклинились в окружавшую Таврический плотную толпу. Солдаты и матросы инстинктивно раздались в стороны.

Спешившись, казаки стали снимать орудия с передков. Одно орудие было тут же окружено примкнувшими к повстанцам солдатами Первого Запасного полка. Но вторая пушка успешно проскочила Литейный проспект. Он была снята с передков и приведена в боевое положение. Командовал орудием пошедший волонтером с отрядом штабс-капитан Цагурия. Он оказался один возле пушки. Коренной ездовой Пискунов только что был убит выстрелом в спину. Он схватил то, что попалось под руку. Это была граната. Быстро прицелившись, он произвел выстрел. Снаряд разорвался у Петропавловской крепости.