"Убит на месте, а не медленно, ты имеешь в виду", - сказал Маниакес. "Они забивают своих военнопленных до смерти, цифру за цифрой". Он задавался вопросом, случилось ли то же самое с его братом Татуулесом, который исчез во время макуранского вторжения в западные земли и с тех пор его не видели.

"Боюсь, вы правы, ваше величество", - сказал Исокасий. "Клянусь Фосом, я положу этому конец прежде, чем это начнется". Маниакес позвал писца, сказав: "Я бы написал это сам, но я не хочу, чтобы тот, кого он попросит читать по-видессиански, ломал голову над моими каракулями". Когда прибыл секретарь, Автократор сказал ему: "Запиши мои слова в точности: "Маниакес, сын Маниакеса, Абиварду, сыну Годарса из Макурана: Приветствую. Знайте, что если любой видессианский солдат, захваченный вашей армией в пределах Видессианской империи во время смерти Ликиния Автократора, будет убит как шпион, все макуранские солдаты, захваченные Видессосом в тех же пределах, также будут убиты как разбойники. Мои действия в этом отношении должны соответствовать тем, что продемонстрировали вы и ваши люди. Он сделал резкий жест, показывая, что с ним покончено. "Сделай точную копию этого, если той, что у тебя есть, там нет, тогда принеси ее мне для моей подписи и печати".

"Да, ваше величество". Писец поспешил прочь.

Маниакес сказал Исокасию: "Когда он вернется с этим, ты отнесешь это прямо Абиварду. На этот раз никакой секретности. Я хочу, чтобы макуранцы точно знали, с какими проблемами они играют и что мы об этом думаем ".

"Да, ваше величество", - ответил гонец. Мгновение спустя вернулся писец. Маниакес записал свое имя на точной копии малиновыми чернилами, предназначенными только для Автократора. Он запечатал свою печатку с солнечными лучами в горячий воск, передал послание Исокасию и снова отослал его.

Гонец вернулся в Видессос на закате с письменным посланием от Абиварда. Когда Маниакес сломал печать, он удивленно хмыкнул. "Это на макуранском языке. Обычно он этого не делает." Он прищелкнул языком между зубами. "Интересно, это то, что он не мог доверить писцу, говорящему по-видессиански. Если это так, это может быть интересно ".

Поскольку он сам не читал Макуранер, он вызвал Филетоса, жреца-целителя, который прочитал. Когда прибыл человек в синей мантии, Маниакес отдал ему квадратик пергамента. Филетос прочел это один раз, шевеля губами, затем перевел: " 'Абивард, сын Годарса, слуга Шарбараза, царя царей Макурана, добрый, миролюбивый, милосердный... "

"Вы можете пропустить титулы", - сухо сказал Маниакес. "Как скажете, ваше величество. Я продолжаю: "Маниакесу, сыну Маниакеса: Приветствую. »

Прежде чем он смог продолжить, Маниакес снова перебил: "Он по-прежнему не признает меня законным автократором, но, по крайней мере, он больше не называет меня узурпатором". Шарбараз содержал марионетку, которая выдавала себя за старшего сына Ликиния, Хосиоса. Увидев настоящую голову Хосиоса, Маниакес понял, что Генесий ликвидировал его вместе с остальным кланом Ликиния. Автократор добавил: "Если подумать, у макуранцев нет с собой фальшивого Хосиоса. Интересно, жив ли он еще".

"Я уверен, интересный вопрос", - сказал Филетос, "но разве тебе не хотелось бы услышать то, ради чего ты призвал меня прочитать?" Вновь завладев вниманием Маниакеса, он продолжил: "Политика, о которой ты спрашиваешь, была введена по приказу Шарбараза, царя Царей, да продлятся его годы и увеличится его царство. Я не приведу это в действие до тех пор, пока не отправлю ваш ответ Царю Царей для его суждения по этому поводу. »

Маниакес нахмурился в невольном восхищении. "Я надеялся на большее", - сказал он наконец. "Все, что он говорит, это: "Это не моя вина, и, возможно, я смогу это изменить. А пока не беспокойся об этом ".

"Я должен был подумать, что это именно то, что вы хотели услышать, ваше величество", - сказал Филетос.

"Нет". Автократор покачал головой. "Это не дает мне ничего, что я мог бы захватить, ничего, что я мог бы использовать, чтобы отделить Абиварда от Шарбараза. Он повинуется Царю Царей и возвращает вопрос к нему. Это не то, что мне нужно. Я бы предпочел, чтобы он сказал мне, что Шарбараз категорически неправ. Тогда я мог бы либо использовать это, чтобы оторвать его от Царя Царей, либо отправить это в Шарбараз и оторвать его от Абиварда."

"Ах. Теперь я понимаю более полно, ваше величество", - сказал жрец-целитель. "Но если грубый факт неспособности Абиварда захватить Видесс, город, не будет стоить ему благосклонности Царя Царей, почему что-то меньшее должно иметь такой эффект?"

"Я надеялся, что эта неудача будет стоить ему этой услуги", - сказал Маниакес, тщательно выговаривая слова; ему не хотелось бы пробовать это после пары кубков вина. "Поскольку, похоже, это не помогло, я не слишком горжусь тем, что пытаюсь бросать камешки на большой валун в надежде, что они склонят чашу весов в ту сторону, где этого не произошло. Но Абивард не дал мне ни одного камешка."

"Наберись терпения". Филетос больше походил на священника, чем обычно. "На такие вещи нужно время".

"Да, святой отец", - покорно ответил Маниакес. С одной стороны, он был терпелив на протяжении всего своего правления - необходимость на протяжении большей его части, когда он был либо отчаянно слаб, либо сражался на двух фронтах, либо на обоих. С другой стороны, когда он видел возможность действовать, он часто действовал слишком рано, так что, возможно, ему все еще требовались инструкции по искусству выжидания.