Соклей начал было что-то говорить в ответ на это, затем явно сдержался. Что он мог сказать? Наксианин не сказал ничего такого, о чем бы он сам не подумал. Вместо этого он залпом допил вино и подтолкнул кубок через стойку к трактирщику. Этот достойный человек протянул руку. Только после того, как Соклей расплатился с ним, он наполнил кубок.

“Услышав подобные новости из Афин, мне тоже хочется разлить их по стаканам”, - сказал хозяин таверны. “Не то чтобы Деметрий и Антигон были плохими, ” поспешно добавил он (в конце концов, они все еще правили Наксосом), “ но обидно видеть, как город, который был таким великим, пресмыкается, как дворняжка”.

“Пресмыкайся, как дворняжка”, - горько повторил Соклей и сделал большой глоток вина, которое только что купил.

“Он пытается заставить тебя захотеть напиться”, - тихо сказал Менедем.

“Он тоже хорошо справляется с этим”, - сказал Соклей. Но он не перевернул чашу, чтобы осушить ее так быстро, как мог. Время от времени его естественное стремление к умеренности сослужило ему хорошую службу.

Естественные побуждения Менедема не были направлены в этом направлении. Однако, будучи капитаном торговой галеры, он должен был быть осмотрительным, независимо от своих естественных побуждений. Он спросил: “Приезжал ли кто-нибудь в Наксос с востока за последние несколько дней? Как обстоят дела отсюда до Родоса? Там тихо, или по морям рыщут пираты?”

Седовласый мужчина снова заговорил: “Судя по тому, что я слышал, было довольно тихо. Мой шурин - рыбак, и он недавно направился в ту сторону в надежде на тунца. Ему не очень везло с рыбой, но он никогда ничего не говорил о том, что замечает неприятности в море ”.

“Спасибо тебе, друг”, - сказал Менедем. “Я с радостью снова наполню для тебя твой кубок, если хочешь”. Наксиец опустил голову. Менедем дал трактирщику два оболоя. Парень наполнил свой ковш. Седовласый мужчина поднял недавно наполненную чашу в знак приветствия. Менедем вежливо ответил на жест. Они оба выпили. Менедем знал, что он не был уверен, что будет в безопасности на обратном пути на Родос, пока не окажется в пределах видимости полиса. Но он также был рад, что плывет с хорошими новостями, а не с плохими.

Вглядываясь с передней палубы на восток в поисках первого очертания Родоса, Соклей дернулся, как ужаленный. “Корабль эй!” - настойчиво позвал он. “Корабль эй, прямо по курсу!" Я вижу только корпус и гребцов - без паруса!”

Это означало или могло означать неприятности. Соклей махнул в сторону кормы, чтобы убедиться, что Менедем услышал его. Менедем помахал в ответ, показывая, что услышал. Он заказал полный комплект весел.

Соклей уставился в море. Чем бы ни был другой корабль, он быстро приближался. Она, вероятно, заметила парус "Афродиты ", который матросы сейчас поднимали, прежде чем кто-либо на борту "Акатоса" заметил ее. То, что это была какая-то галера, было ясно с того момента, как Соклей увидел ее. Теперь вопрос заключался в том, какого рода? Голодный пиратский корабль мог вот так подпрыгивать на волнах. То же самое сделала бы родосская военная галера, патрулирующая против пиратов. Тонкие линии "Афродиты" обманывали не только рыбацкие лодки и круглые корабли, что иногда приводило в замешательство.

И все же, я бы предпочел разобраться с родосской военной галерой, чем сражаться с гемиолией, полной головорезов", - подумал Соклей. Он с тревогой вглядывался вперед. То же самое делали все матросы, не напрягаясь на веслах.

Внезапно, до боли, Соклей пожалел, что Аристидас все еще жив. Моряк с рысиными глазами точно знал бы, что делать с той, другой галерой. Соклей и остальные мужчины со средним зрением должны были ждать, пока она не подойдет ближе - что означало, пока она не станет более опасной, если она пират.

“Я думаю...” Моряк заговорил нерешительно, затем с растущей убежденностью: “Я думаю, что она показывает три ряда весел”.

Соклей прищурился. Он натянул кожу во внешнем уголке одного глаза, закрыв другой. Иногда это помогало ему видеть дальше и четче. Иногда… На галере действительно было больше одной группы гребцов. Было ли на ней трое?

“Я… думаю, ты прав”, - сказал Соклей еще через несколько ударов сердца. Он вздохнул с облегчением, и сердцебиение после этого не участилось из-за страха. Корабль с тремя рядами весел должен был быть военной галерой, а не пиратской гемиолией или биремой. Он наблюдал, как матросы тоже ослабили хватку за оружие. Сегодня им не пришлось бы сражаться за свою жизнь и свободу.

С кормы Менедем спросил: “Это Дикаиозина, пришла нанести нам еще один визит?” "Справедливость " была первой трихемиолией родосского флота, идея которой принадлежала Менедему. Она была легче и быстрее обычной триремы, точно так же, как гемиолия была легче и быстрее обычного корабля с двумя рядами весел. Оба класса могли быстро убрать транитовые скамейки для гребли на корме мачты и могли разместить мачту и рей на палубе, где они были раньше.

Бросив еще один взгляд через сужающуюся полосу воды, Соклей вскинул голову. “Нет”, - ответил он. “Это обычная трирема”. Ее мачта была опущена, но он мог видеть, что на всех трех берегах были люди от носа до кормы.

“Ну что ж”, - сказал Менедем. “На днях я хотел бы взять трихемиолию и посмотреть, на что она способна. Кажется справедливым, что их не было бы, если бы я о них не подумал ”.

Офицер, который был капитаном "Дикаиозины ", сделал это не в последнюю очередь потому, что был достаточно богат, чтобы иметь досуг для охоты на пиратов, не беспокоясь о том, как заработать на жизнь. Здесь, на этот раз, Соклей полностью сочувствовал своему кузену. Точно так же, как необходимость зарабатывать на жизнь удерживала Менедема от командования трихемиолией, так и самого Соклея это удерживало от завершения учебы в Ликейоне. Я тот, кто я есть сейчас, и я извлек из этого максимум пользы, подумал он. Но я все еще продолжаю задаваться вопросом -кем бы я был, кем бы я стал, если бы мог остаться?