Кристина решительно встала.

– Спасибо вам за помощь там… – она запнулась, – мне нужно идти. Извините, но я не могу вам ничем помочь.

Выражение лица старика не изменилось. Казалось, он не обратил на ее путанные слова ни малейшего внимания.

– Я не прошу тебя о бесплатной услуге, и ничего не требую взамен моей помощи в парке. Забудь. Я предлагаю сделку, цена которой – жизнь твоего отца.

Кристиана замерла. Непонимание и страх затуманили разум. Старик указал на стул.

– Садись! Потрать десять минут и выслушай меня. Не думаю, что у тебя есть дела поважнее.

«Десять минут, и этот сумасшедший оставит меня в покое» – она послушно опустилась на стул.

– Откуда вы знаете о болезни отца?

– Это не важно. И еще, разговор должен остаться между нами! Ясно?

Кристина кивнула. Почти не слушая, она отсчитывая в голове минуты.

– Твой отец болен, и этот вид онкологии неизлечим.

Она сжала губы и закрыла глаза. Десять минут.

– Сколько дают ему врачи, месяц? – старик говорил будничным тоном, словно речь шла не о жизни человека, не о жизни ее отца, а о выборе блюда на обед. – Они всегда привирают, знаешь ли, издержки профессии. Так вот, я могу помочь, если согласишься выполнить пустяковое поручение.

Он замолчал, и Кристина открыла глаза. Взяла чашку, провела языком по пересохшим губам и сделала большой глоток остывшего кофе. Вкус не почувствовала, зато сказанные слова начинали обретать смысл. Где-то глубока в душе забрезжила надежда.

– Вы врач?

– О нет, – старик откинулся на спинку стула, – врачи тут бессильны.

Сложившийся в голове пазл мгновенно рассыпался.

– Сеньор, я вас не понимаю!

Старик пожал плечами.

– Так бывает. Не все в жизни можно понять, и тем более объяснить. Смею предположить, что в свои двадцать лет самое сложное решение, которое ты принимала – это выбор клички для щенка. Сейчас выбор сложнее, – он на секунду замолчал, будто подбирая нужное слово, – Ты должна решить, будет твой отец жить или нет.

– Я? – вскрикнула Кристина. – Это какое-то безумие!

Старик поднялся. Достал из кармана мобильник и положил на стол. Крошечный экран, цветные кнопки. Кристина перевела растерянный взгляд с допотопного телефона, на старика. Тот бросил на стол бумажную купюру.

– Не затягивай с ответом, у тебя всего пара дней.

***

– Моралес, да, Карлос, да, все верно!

Кристина открыла глаза. Темно. Лишь полоска света пробивается из-под двери комнаты.

– Пожалуйста поскорее! – встревоженный голос матери окончательно прогнал сон.

Соскользнув с кровати, Кристина прошла в коридор и, жмурясь от яркого света, заглянула на кухню. Мать сидела, отрешённо глядя на телефон. Пахло лекарством.

– Солнышко, я тебя разбудила? – пролепетала она на французском. – Папе что-то совсем плохо.

Внутри все оборвалось. Прижав ладонь к груди, будто пытаясь успокоить рвущееся наружу сердце, Кристина пошла в родительскую спальню. Короткий коридор, освещенная ночником комната. Отец. Глаза закрыты, губы подрагивают от частого дыхания. Лицо цвета пепла.

«Может так кажется из-за света?» – на негнущихся ногах Кристина прошла к изголовью кровати. Облокотилась о стену. Боясь смотреть на отца, опустила глаза в пол. Тихо ступая, в комнату вошла мать.

– Скорая сейчас приедет, – она протерла лоб отца полотенцем, – Ему помогут, конечно, помогут! Врачи у нас хорошие, история болезни у них есть…

Кристина зажала уши руками. Это была ее вина. Она так и не позвонила в немецкую клинику, которую хвалили в интернете. Она не сделала ничего, чтобы его спасти. А теперь вся надежда на доктора, который мучал отца химиотерапией без всякого результата!

Трель дверного звонка прозвучала, будто на другом конце планеты. Кристина вскочила и бросилась открывать.

– Карлос Моралес? – Сине-красные комбинезоны, в руках увесистые сумки с красными крестами.

Она посторонилась.

– До конца по коридору и направо.

Тяжелые ботинки застучали по полу, а Кристина закрыла дверь и поспешила в свою комнату переодеться. Это заняло буквально пару минут. Но когда она вернулась в родительскую спальню, столкнулась на входе с парамедиками.

– Двери в квартиру подержите открытыми, мы поднимем каталку.

– Конечно!

Кристина выскочила на лестничную площадку. Спокойствие врачей вселило уверенность. Сейчас отца отвезут в больницу и вылечат, ведь по-другому и быть не может!

Спускаясь, загудел лифт, а она стояла босиком на холодном бетоне и ждала. Тошнотворно пахло чистящими средствами. Вчера что, пятница была? Анхель всегда убирает подъезд по пятницам. Странно, раньше этот запах ей нравился.

Лифт вернулся через несколько минут. С железным клацаньем парамедики превратили носилки в каталку и направили ее в квартиру. Колеса зашуршали по бетону, грюкнули, перекатываясь через порог.