Пора было и в обратный путь собираться. Полковник Запруженко все еще беседовал с командиром ОМГП, а консультант-переводчик, порядком отяжелевший после обеда и стопки коньяка, решил пройтись, размяться, еще разок глянуть на технику и бойцов.

Ничего так: вооружение почти всё новое, на вид не расхристанное, бойцы бодрые и с виду опытные. Земляков поглазел на «тридцатьчетверку» с броней, усиленной новыми противокумулятивными сетками-экранами. Рядом с машиной умывался обнаженный по пояс худой, жилистый боец — воду ему лили на загривок прямо из ведра. Солдат даже не фыркал, спокойно растирал плечи, перевитые узкими, похожими на старые виноградные лозы, мускулами, с него текло на снег.

Земляков, и сам человек довольно закаленно-тренированный, невольно покачал головой.

Боец заметил, сверкнул металлическими зубами:

— Я, товарищ старлейнант, к здешнему климату уже привычный.

— Да я уж вижу.

Евгений прошел дальше, но потом все же оглянулся. Поскольку…

— Да одеваюсь уже, одеваюсь, — заверил боец, подхватывая брошенную товарищем нижнюю рубаху и гимнастерку. — И в мыслях не имел самострельных самопростужаний.

— Вообще не о том, — заверил Земляков. — Просто… похожи вы на кого-то очень знакомого.

— Так наверное, на какого-то Иванова и похож, — предположил солдат, энергично натягивая рубаху. — Поскольку я Иванов и есть. Нас, родичей, на фронте полным полно.

— Это конечно, — признал товарищ Земляков, так и не сообразивший, кого напоминает этот боец — одетый, он вообще стал вполне обыкновенным, немолодым рядовым танкистом.

— Что там у вас такое? — поинтересовалась танкошлемная голова, показавшаяся из верхнего люка «тридцатьчетверки».

— А, товарищ взводной, — узнал Евгений юного офицера. — Да я не в порядке проверки, просто лицо бойца показалось знакомым.

— Вы же, наверное, и сами москвич? — командир машины сел в люке. — Может, в столице и встречались? Митрич у нас тоже из Москвы.

— Это да, — без особого энтузиазма подтвердил железнозубый боец. — Только не припомню товарища офицера, вы уж извиняйте…

— Не суть важно, сейчас-то смотрю — явно обознался, — признался Евгений. — Бывает такое.

— Еще как бывает, — поддержал третий танкист, державший пустое ведро. — А вы, извиняюсь, к нам в отряд причислены?

— Нет, я штабной, проездом.

— Товарищ старший лейтенант — переводчик. Это он в штабе про Кёнигсберг лекцию читал, я ж вам уже начал пересказывать, — пояснил командир танка.

— Ох, переводчик! Товстлнант, не откажите в подсказке, — боец-Митрич, на ходу затягивая ремень, метнулся к люку мехвода и исчез внутри. Нужно признать, двигался он весьма ловко для своего возраста и рослого телосложения.

Командир танка тоже исчез внутри, донеслось приглушенное: «Митрич, не дури, человек к штурму нас готовит, а ты со всякой ерундой лезешь». Боец, видимо, весьма упертый характером, немедля ответил «да что ему, впадлу что ли, перетолмачить? Все равно попусту разгуливает».

Боец с ведром смущенно посмотрел на старшего лейтенанта и пожал плечами.

Евгений подошел к водительскому люку:

— Что там у вас за лингвистическая проблема?

Железнозубый боец высунул на броню мешок, довольно увесистый:

— Вот, товстарнант, трофеи собрали по случаю. Вы не думайте, не пошлое барахло с часами и тряпьем. Так сказать, чисто провизионное, резервный сухпай. Но ничего по этикетке не поймешь, вскрываем на пробу как в лотерее. Ежели есть минутка, переведите.

— Да легко.

Выставляли на броню банки, Евгений переводил, Митрич, слюнявя химический карандаш, надписывал поверх немецкого названия правильное русскоязычное.

…— Вот, оказывается, «Мясо с овощами», а мы вскрыли да выкинули — показалось, сплошная капуста.

— На дне мясо, нужно перемешивать, — пояснил Земляков. — Ну, или с другой стороны вскрывать, с мясной.

На дне мешка обнаружились помятые плитки шоколада — довольно специфического. Евгений объяснил насчет первитина[8] и его непростого действия. Танкисты многозначительно переглянулись:

— Придумают же, гады, а ты поди догадайся. Спасибо, товарищ старший лейтенант, будем знать.

— Это да, у немцев всё непросто, — Евгений заглянул в люк и неожиданно для себя попросил: — А залезть-то можно? Вот ни разу в «тридцатьчетверке» не сидел.

— Еще спрашиваете? Милости просим! — обрадовался командир машины.

Краткая экскурсия оказалась интересной — товарищ переводчик и на месте мехвода посидел, примерился к рычагам, и в прицел танковый глянул, маховики наводки тронул, осмотрел боеукладку. Командир пояснял что к чему, снаружи подсказывали остальные члены экипажа. Перемещаясь по боевому отделению, товарищ Земляков невольно подумал, что воевать толмачом все же легче. Танк — пространство очень скованного маневра, в любом бронетранспортере и то полегче устроиться. А тут… то полы шинели цепляются, то башкой норовишь стукнуться, да еще очки бдительно беречь приходится.