В этот момент я почувствовала дух смерти. Сидя на холодной траве, я прижимала колени к груди, чувствуя, как сердце колотится с бешенной скоростью словно пытается вырваться наружу. Ночная тишина была нарушена моим тяжелым дыханием, а в голове уже звучал недовольный голос родственника. Разум, перегруженный мыслями о том, что дядя Альфред понял, что ее нет дома, крутил острые шипы страха, наводя еще большую панику.

Я представила выражение его лица — недоумение, беспокойство, а потом гнев, когда он поймет, с кем я провела этот час. Вероятно, он уже начал звонить мистеру Феррару, искать Адама и забрасывать сообщениями моих родителей. Мысли о предстоящем наказании, которое придумают мама с папой вызывали внутри меня волну ужаса — в такие моменты я чувствовала себя особенно уязвимой, как будто каждый мой секрет мог обернуться против меня.

— Нам надо возвращаться, дядя знает, что меня нет. Лучше вернуться сейчас, чем тогда, когда нас будут искать с собаками, — произнесла я, вставая на ноги.

— Думаешь, он станет это делать? — с усмешкой ответил мальчик.

— Да. Дядя Альфред очень хороший и добрый человек, но единственное, что он никогда не станет терпеть — это непослушание. Он предупреждал меня, что если я еще раз нарушу его правила, то он…

— Твой дядя не твой отец, Астрид.

— Что это значит?

— У него есть сердце, он не жестокий, — Адам пожал плечами.

— У папы тоже есть сердце! — возразила я.

Да, мои родители не были идеальным примером того, какими должны быть идеальные родители. Но они мои мама с папой, поэтому мне было немного обидно от таких резких слов моего друга.

Мы дошли до наших домов молча. Мне не хотелось расходиться на такой грустной ноте, но, как только взрослые увидели нас, они подбежали к нам и начали отчитывать.

— Это не шутки, Астрид! Ты могла упасть и сильно пораниться! — утверждал дядя, пока я смотрела в землю.

— Чем ты думал, Адам? Поля при свете дня могут быть опасными, а ночью тем более. Забыл, как Льюиса год назад чуть не загрыз койот? Ты поступил очень глупо, не ожидал от тебя такого!

Дядя Феррар взглянул на меня, и я заметила, что он был разочарован. Разочарован не только в Адаме, но и во мне.

— Быстро иди домой, Астрид Гринграсс. Завтра нас ждет серьезный разговор, — дядя Альфред кивнул в сторону нашего участка и я, махнув другу на прощание, побежала домой.

Когда моя голова коснулась подушки, я сразу постаралась уснуть. Знала, что дядя зайдет ко мне, чтобы проверить еще раз на месте ли я. Мне не хотелось смотреть ему в глаза, поэтому я накрылась одеялом, но высунула руку, чтобы он знал, что я в кровати.

Этой ночью вместо сна я много плакала.

Утром меня разбудили слишком рано. На часах было только семь утра. Я проснулась от ласкового голоса Франчески, жены дяди Альфреда. Она работает врачом, поэтому ее довольно часто не бывает дома. Убрав несколько прядей с моего лица, женщина слабо улыбнулась, а затем пожелала мне доброго утра и сообщила, что дядя Альфред ждет меня на кухне через полчаса.

— Он сильно злой?… — спросила я, хотя на самом деле мне совсем не хотелось знать ответ на свой вопрос.

— Уже нет, но ты поступила очень опрометчиво, Астрид.

Как только Франческа закрыла за собой дверь, я поднялась на ноги и направилась в ванную. Быстро привела себя в порядок, переоделась, а затем спустилась вниз. Дядя сидел за столом и пил кофе. Его жена сидела справа от него и накладывала себе в тарелку блинчики. Я села около нее, готовясь к тому, что будет дальше.

— Вот, поешь, — произнесла она, пододвигая ко мне тарелку со вкусным завтраком.

— Спасибо, — прошептала я, переводя взгляд на дядю. — Доброе утро…

— Утро, но, к сожалению, не доброе, — мужчина отложил газету в сторону и взглянул на меня. — Я знаю, какими суровыми могут быть твои родители, Астрид, поэтому, когда они уехали, я дал тебе свободу, надеясь на твое благоразумие.

— Милый, может после завтрака? — влезла Франческа, смотря то на меня, то на супруга, однако тот пропустил ее слова мимо ушей.

— У меня было только два правила, которое я просил соблюдать: приходить домой вовремя и не нарушать комендантский час, все. Ты подорвала мое доверие, поэтому сегодня вечером ты возвращаешься в Сиэтл.

Я… что?…

— Но это несправедливо! — я встала со стула, и тот с громким звуком упал на пол.

— Несправедливо? Ты соврала мне.

Смятение и стыд переполняли меня. Я чувствовала, как признаки совести разрывают мен изнутри. Каждый вздох давался с трудом, и от этой мысли стало невыносимо больно. Я понимала, что он вправе обидеться и разочароваться. Во мне уже не осталось той уверенности, которая когда-то заставляла ее гордиться собой.

Я вспомнила, как он как-то сказал мне: «Правда — это основа любых отношений». Я вспомнила, как он учил меня честности, ценности открытости и доверия. И вот она я, его племянница, обманула его так легко, как будто это было чем-то обычным.