Отец никогда мной не интересовался, поэтому мне было достаточно легко подсунуть ему фальшивые документы с номером старого направления и моего личного банковского счета, вместо университетского. Он, не раздумываясь, подписал все бумаги, будучи довольным, что его послушная дочь пошла туда, куда сказал он.

Все деньги, которые он мне перечислял, я перечисляла на другой банковский счет, о котором родители не знали, потому что я открыла его сразу, как только мне исполнился двадцать один год. Сейчас у меня в запасе имеется около пятидесяти восьми тысяч долларов. Этого мне хватит на новое жилье и личные расходы на ближайшие несколько лет, а если в скором времени я устроюсь на работу, родительские деньги так и останутся нетронутыми.

Когда ворота закрылись за мной, я обернулась, чтобы взглянуть на дом в последний раз. Каждый день, который был проведен под крышей этого дома — это маленькая смерть. Я больше не злилась на них, а скорее оплакивала то, чего не было. Я уверена, что научусь двигаться вперед, несмотря на эту пустоту, но также я уверена, что в глубине души всегда будет звучать голос, который тихонько будет шептать: «Тебе не хватает родительской любви, не хватает тепла». Я смирилась, но знаю, что иногда нестерпимо будет тянуть в ту бездну, где мои родители могли бы быть другими, где я могла бы быть нужной.

Так как свой телефон я забыла дома, такси я не смогла поймать, а общественный транспорт в этом районе не ездил, мне пришлось идти домой пешком. Прекрасно понимая, что путь займет аж несколько часов, я просто опустила голову и зашагала вперед вдоль улиц, чувствуя, как все мое тело содрогается от ливня и адского ветра. Боль в сердце стихла, но настроение все равно было испорчено. Когда прогремел гром и сверкнула молния, я подняла голову к небу. Наблюдая за завораживающими клубами туч, чистая одежда снова промокла до нитки. Нужно было бежать.

Перейдя через дорогу, я забежала в парк, в котором когда-то в детстве гуляла с миссис Крембл. Это место всегда было для меня особенным хотя бы потому, что вид из моего окна выходит на этот самый парк, и когда я была маленькая, я всегда любила проводить время, сидя на подоконнике и глядя на мероприятия, которые там проводили. Как правило, это были ярмарки, танцевальные конкурсы, художественные выставки и многое другое.

Погода с каждой секундой портилась все больше. Ветер срывал с деревьев осенние листья, лужи на дороге становились шире, и я чуть не упала в грязь лицом, поскользнувшись на луже. Я готовилась к падению, в голове пронеслись картинки: как я обрушиваюсь на землю, как больно мои колени раздираются в кровь. Но вместо этого оказалась в крепких руках, которые словно магия встретили меня в воздухе.

— Осторожно, — произнес низким голосом незнакомец.

Я растеряно повернула голову в его сторону, мои глаза были расширены, а на лице застыл шок. Его рука крепко поддерживала меня, словно протянутый мост между моим испугом и вновь обретенной уверенностью. На лице у него была черная маска, а глаза скрывала челка под капюшоном черного худи. Я поймала его взгляд — так быстро, так легко, но во мне затаилось нечто большее, чем просто любопытство. Может быть, это искра интереса, или даже связь, которая внезапно зародилась между нами в этот дождливый час.

— Ты цела? — повторил он, ставя меня на ноги.

Его голос был не просто звуком. Его голос был как бархат, мягкий и обволакивающий, с богатыми тонами, которые ласкали мои уши. Низкий и чувственный, он вибрировал в моем теле, заставляя мое сердце биться быстрее.

— Д-да…, — прошептала я, опуская голову вниз. — Спасибо.

Незнакомец одобрительно кивнул, а после поднял свой зонт, что валялся на грязной земле. Мне стало неудобно. Мне не нравилось, когда я кому-то приношу неудобства.

— Не следует гулять в такую погоду.

— Я как раз иду домой.

Парень поправил свой капюшон, а затем подошел чуть ближе, взял за руку, в которую сразу вложил этот несчастный зонт. После окинул меня еще одним взглядом, развернулся и пошел в противоположную сторону.

— Эй, но как я…, — крикнула я. — Его верну…

Из-за сильного потока дождя я не видела почти ничего дальше своего носа. Темный силуэт скрылся за поворотом, пока мое тело продолжало дрожать.

Я добралась до дома еле-еле. Дорога заняла два часа несмотря на то, что мне удалось сесть на автобус. Из-за погоды на дороге было много аварий. В тот момент, когда мы проехали первую перевернутую машину, я медленно начала понимать, что, скорее всего, я опоздаю на встречу, которую организовала Валери. Грустно ли мне от этого? Нет, кажется, я уже упоминала, что у меня нет никакого желания заводить знакомства. Сейчас же у меня есть уважительная причина.

Приняв горячий душ, а затем переодевшись в махровый халат, я включила телевизор, на котором шли «Сумерки». Налила какао, разогрела пиццу в духовке, и вместе с ней улеглась в кровать в надежде, что ни одно одеяло не пострадает от случайно упавшей колбасы или сыра.

— Лев влюбился в овечку, — произнес Эдвард.

— Глупая овечка, — ответила Белла.

— Ну а лев — просто мазохист.

— Это ты мазохистка, Милисента Астрид Гринграсс! — в комнату ворвалась разгневанная Валери. — Какого черта ты не отвечаешь на мои сообщения и не поднимаешь трубку?! И почему ты в халате, а не в вечернем платье?