Они уже проснулись к моему возвращению. Ольга, одетая в одно только белое боди, заставила племяшку делать зарядку, сама для примера высоко закидывала ноги и прогибалась.

— Пятнадцать минут потерпишь? Мы заканчиваем.

Они даже не прервались при моём появлении, доча была крайне горда, что занимается по утрам как папа-спортсмен. Ещё один балл в пользу Ольги.

Когда спустились в кафе, она шепнула:

— Понравилось? Обращайся. Надо только противозачаточных купить.

Я благодарно улыбнулся и подмигнул.

Днём мы гуляли, на глаза бросилась вывеска боксёрского клуба, похоже, принадлежащего Всемирной любительской ассоциации.

— Зайдём?

Маша выбрала бы аттракционы, но послушно кивнула, Ольга подчинилась большинству.

— Вы хотели бы у нас заниматься, мистер…

Подошедший мулат в спортивном костюме осёкся, узнав меня.

— Нет, простите. Задержался на несколько дней в Балтиморе и как услышал стук перчаток, ноги сами потянули к вам. Моя дочь Мэри и её тётя Ольга.

— Джим Фицроу, сэр, менеджер и тренер сборной Мэриленда среди любителей. Но вы — профессионал…

— Больше сотни боёв на любительском ринге. Уложил Теофило Стивенсона, если вы слышали. Так что по количеству встреч — скорее любитель, чем профи.

— К сожалению, многие из моих парней мечтают перейти к профессионалам. Кому не жаль головы. Эй, гайз! Стоп! Все сюда.

Пацаны побросали мешки с песком, пара спаррингующихся спустилась с единственного в зале ринга. Окружили, смотрели с восхищением. Самый предприимчивый протянул перчатку и ручку — оставить автограф.

— Джим! Если и правда твои смотрят на меня как на звезду, есть очень простое предложение. Дай мне размяться десять минут, потом минутный спарринг с каждым желающим, кто не менее пяти футов девяти дюймов, вес не важен, не покалечу. Одно условие: никаких фото!

Ольга была только на одном моём бою — и то по боевому самбо, довольно давно. Машка прилипла к рингу и смотрела снизу вверх широко раскрытыми глазёнками. Тяжкий запах мужского пота, причём шмонило сильней, чем в конюшне, её не отпугнул.

Мы провели там около часа. Парни, а у Джима тренировались не только афро, пытались выпендриться как могли, я тычками показывал им уязвимости в обороне.

— Тебя как зовут?

— Робин, сэр.

— Всё хорошо. Но рано включаешь правую. Когда левая выбрасывается в джебе, правая отвечает за всю защиту. Молотить обеими можешь, только если перехватил инициативу, соперник и не помышляет о контратаке. Вот смотри! — я поднял обе перчатки к физиономии. — Мой хитрый глаз следит за тобой в щель между перчатками. А ещё стоит быстро двигать головой вправо-влево. Как только заметил дырку в обороне, бац! И моментально руку назад, чтоб не схлопотать.

Шлепок в корпус, проскочивший между локтей, показал ему эту дырку. Парень охнул, скорее от неожиданности, чем от боли, и уступил место следующему.

— Бокс для тебя как наркотик? — спросила Ольга, когда вышли из умеренного освещённого зала под безжалостное солнце.

— Нет, бизнес. Не самый выгодный, но интересный. Мне осталось несколько лет на ринге. Потом вложу деньги, чтоб не заботиться о хлебе насущном, и организую в Минске первую в республике школу профессионального бокса. Скоро его легализуют, а там и СССР развалится.

— Папочка! Девочки смогут заниматься боксом?

Вопрос застал меня врасплох. Ну да, женский бокс однажды войдёт в олимпийскую программу, но пустить Машу на ринг — только через мой труп.

Ольгу больше озаботила перспектива возвращения. Америка, открытая с парадного входа, её пока не разочаровала. В Минске, помимо всего прочего, осталась сестра, у которой младшая увела мужа.

— Я не хочу в СССР.

— Видишь, как удачно всё складывается? Там — Виктория, не желающая ехать сюда, здесь ты на якоре. Я неплохо устроился.

Но недооценил дочь.

— Мама не хочет ехать ко мне?!

Хлюпающий нос, глаза, полные солёной влаги.

— Ну что ты! Я вчера ночью разговаривал с мамой, пока ты спала. Она не едет, потому что твоя бабушка болеет и лежит в больнице, её надо навещать, а дедушка вечно занят. Вот выздоровеет…

— Если и тогда не приедет… моей мамой будет тётя Оля!

— Поздравляю с первенцем, Ольга Львовна. Не мучилась беременностью и схватками, а уже с ребёнком. И не скажешь, что приёмный, родная кровь.

— Дошутишься, Валера, что мы с Машкой ночью проберёмся к тебе в номер и искусаем. Да, Мария Валерьевна?

— Я не буду кусать папочку! Ну, если только чуть-чуть, понарошку.

Я искоса поглядывал на Ольгу. Та ведь понимала, что мужик с прицепом. Искренне ли любит Машку? Причин сомневаться нет. И выбора тоже, дочь сама предпочла её. А какие у неё варианты в стране, где никого из родных и знакомых, даже не все вокруг — белые?

Обеих не взял на день рождения Вэнса и поступил правильно, потому что свадьба характеризуется словом «шоу», а юбилей шестидесятилетнего — словом «банкет».