— Ничего я вам не должна! — отрезала Самоварова.

Еще немного, и она, чтобы скрыть свою растерянность, готова была перейти на крик.

Человек стоял не двигаясь, словно широкое, но высохшее дерево.

— В прошлый раз вы не ответили на мой вопрос.

— А у вас разве был вопрос?

Его вопрос она, конечно, помнила.

– Мы говорили про инкриминируемое мне убийство, и я попросил вас рассказать про ваш незаконченный роман.

— Когда-то я начинала писать роман, — неожиданно призналась Самоварова. — Мне не хватило ни фактуры, ни навыков. К писательскому ремеслу я не способна. — Варвара Сергеевна покосилась на груду папок на столе.

Она знала, что документы, содержавшиеся внутри этих папок, по большей части испещрены ее крупным, почти без наклона, аккуратным и разборчивым почерком. Протоколы допросов, копии докладных записок, аналитические справки — все это было создано с помощью чернильной ручки, которой водила ее рука.

Под грудой папок, как она только что заметила, лежала стопка пожелтевших газет.

– Но вы же что-то написали? У вас же были герои?

Разговор на эту тему был ей неприятен, к тому же в контексте ситуации еще и неуместен, но она рискнула его продолжить — заключенный хотел общаться.

— Увы, я всего лишь набросала портреты главных, а также второстепенных и даже третьестепенных героев. Но в голове не сложилась история, о которой я хотела рассказать.

— Но ваши герои так или иначе ее получили! — возразил мужчина. Его безучастный голос оживал. — Вы дали героям жизнь, но потом их бросили. А героев бросать нельзя. Они уже существуют во времени и в пространстве.

— Так вы писатель?

— Нет, это вы писатель. А героя, даже третьестепенного, бросать нельзя, — настаивал он.

— А то что?

— А то вы от него не избавитесь.

— Уверена, вы меня с кем-то путаете. Вы просто попали в типаж. Так бывает. В мире не так много типажей. Иногда случаются поразительные вещи. Как-то с нарядом нагрянули в общежитие, — забалтывала свою растерянность Самоварова. — Осведомитель сообщил, что в одной из комнат изготавливают и употребляют. Среди прочих в шайке находился иностранец. Родился в Зимбабве, потом судьба привела его в наши просторы учиться. При задержании он оказался русским больше, чем те, кто был с ним рядом. В отличие от остальных он не только оказал сопротивление, но не сдал ни одного из подельников. Поступок, конечно, сомнительный, но каков дух, каков характер!

Мужчина слушал не без интереса.

— Так вот… Мы часто наделяем схожие типажи качествами реальных людей, с которыми нам пришлось по жизни столкнуться, и убеждаем себя, и искренне верим, что все рыжеволосые, худые и веснушчатые парни, вне зависимости от рода деятельности, наивные дурачки, а смешливые, курносые и худенькие блондинки день и ночь мечтают о тряпках и мужских деньгах. Хорошо, что с развитием интернета, где каждый имеет возможность высказаться, многие стереотипы начали рушиться, а общество — меняться, — зачем-то добавила она.

— Полагаете, интернет — это хорошо?

— Вы как будто выпали из времени, раз задаете такие тупые вопросы. Вы что, никогда не пользовались интернетом? — на всякий случай уточнила Самоварова.

— Практически нет.

— И в соцсети не заходили?

— Нет, никогда.

— У любой вещи есть две стороны, — продолжала забалтывать свою пугливую растерянность Самоварова, — у интернета тоже. Если использовать его так, как люди использовали ушедшие в прошлое газеты, в которых можно было оперативно получить новостную информацию, или же как огромную всемирную библиотеку, или как простейшее средство коммуникации, тогда, бесспорно, это хорошо. Захотел найти институтского друга или коллегу по службе — потратил десять минут на поиск в соцсетях, и вот оно: все, чем он живет сегодня, красуется на мониторе. Ежели он все еще из твоей, что называется, песочницы, вы с ним спишетесь и больше не потеряетесь. То же касается всевозможных форумов: образовалась у человека проблема — он с ней, как говорится, идет по теме, где всегда найдет сочувствующих и единомышленников. У людей, не выходя из дома, появилась возможность получить знания, освоить новые навыки. А взращивание в людях таких пороков, как зависть или гнев, — плохо.

— Вы сами-то верите в то, что говорите?

На миг ей почудилось, что на его лице мелькнула тень необычайно нежной и грустной улыбки.

— Во что я не должна верить?

— В то, что для людей хороша и полезна эта простейшая, как вы выразились, коммуникация.

— Хрень какую-то опять спросили! — фыркнула Самоварова и вспомнила про дочь.

…До знакомства с Олегом почти уже сорокалетняя на тот момент Анька вечера напролет торчала на сайтах знакомств. Когда Варвара Сергеевна, будучи на тот момент такой же одинокой, поинтересовалась, как там все устроено, дочь охотно поделилась: