«Высшая степень эгоизма», – промелькнула в его голове мысль. Но он и предположить не мог, что Слободина в третий раз выйдет замуж, да к тому же за Димку.

Вновь старые, давно похороненные им воспоминания и события полезли в его голову. Он вспомнил ту, давно забытую историю их отношений: как они завязывались, как он уступил Леру своему коллеге, ставшим в последствии её вторым мужем. Но это было в прошлом, и он поспешил вновь забыть о тех годах и выкинуть из своей головы мысли о том времени, которые всё же вопреки его желаниям, периодически затягивали его в омут тех лет. Однако звонок Болдырева его не на шутку встревожил.

– Я чего звоню… Помнишь дело Белинской Полины?

Остатки сна, отступившего всего несколько минут назад, вновь обрели более чёткие очертания. Как от удара бейсбольной битой его вновь отбросило в те далёкие времена. Теперь его память воскрешала в его сознании давно забытые очертания смазливого личика той белокурой девчонки, которая до сих пор являлась ему во снах. Конечно же он помнил то дело. Не проходило и дня без воспоминаний о нём и о Полине, однако этим он предпочитал ни с кем не делиться. Это дело было только его. У каждого следователя найдётся одно или парочка таких дел, которые даже после службы не оставляют его в покое по различным причинам. Таким и было для него дело Белинской Полины.

– Какое из? Кражу или … – он не успел договорить.

– Или… ответил Димка. – Кажется, мы его нашли. Но есть одна существенная проблема – доказательств практически нет. Вернее, их нет вообще.

Его ноги подкосились, и он буквально плюхнулся в кресло. Пепел от сигареты упал на стол, но он не обратил на это внимания. Он положил телефон на стол, предварительно включив громкую связь, достал из тумбочки бутылку бурбона и плеснул себе ещё стакан.

– Продолжай, – сказал он. – И кто злодей? – не смог удержаться от вопроса Карецкий, но Болдырев держал интригу.

– Не по телефону. Отдел помнишь где находится? Завтра к 11 сможешь подъехать? На проходной скажешь к начальнику отдела.

– Добро. Приеду. А кстати, кто там сейчас у руля?

– Ты с ним разговариваешь. Ладно, до завтра, жду.

Карецкий внезапно закашлялся. Болдырев Димка – начальник отдела? Он не верил своим ушам. Ему стало крайне неловко, называть Димкой целого начальника районного отдела полиции. «Но ведь я был не в курсе», – поспешил оправдать он свой конфуз и своё некорректное общение. «Завтра же извинюсь», – успокоил он себя, а сам тем временем искренне порадовался за него: «Дослужился до начальника отдела. Ай молодец, удивил». Он отключил громкую связь и нажал кнопку отбоя звонка. Сигарета ещё не догорела в его руке, но он затушил её в стоящую на углу стола стеклянную пепельницу. Залпом опрокинув в себя остатки бурбона, он вызвал такси и уже через час лежал в своей холодной постели. Он закрыл глаза, но сон не шёл. Мысли вновь закрутились в его голове и бурлящим потоком понесли его с бешеной скоростью назад прошлое.

Глава 2

Двадцать лет тому назад, здесь ещё был пустырь. Отдел милиции, в котором ему предстояло трудиться, располагался на самой окраине спального района, рядом с конечной остановкой единственного автобуса, следовавшего от сюда до ближайшей станции метро. Здесь было тихо и спокойно. Но лишь на первый взгляд. Он прекрасно помнил тот апрельский день 1999 года, когда по распределению от института, ему выпал «счастливый билет» пройти практику в самом криминальном районе его родного города. Мало того, что удача ему «улыбнулась», послав в одну из самых криминогенных точек города, так ещё и путь до места работы и обратно ежедневно отнимал у него два часа его жизни. То ещё удовольствие, но делать нечего: дал присягу – изволь служить.

А четырьмя годами ранее, он вылез из-за школьной парты и понятия не имел, по какому течению жизни и в каком направлении его понесёт дальше. Он был беззаботным, весёлым, добрым, но очень слабым и болезненным пареньком. Практически все его детские воспоминая, особенно о летних месяцах, омрачались присутствием на его голове теплой шапки-шлема, заботливо надетой его мамой в тридцатиградусную жару. Но отит и ангина, вечно настигающие его в самые неожиданные периоды жизни, были далеко не самыми ужасными воспоминаниями. Буквально на каждом застолье по случаю своего дня рождения он не уставал выслушивать удивительные возгласы своего отца и матери о том, как ему вообще удалось выжить при родах и даже дотянуть до совершеннолетия.

Однажды, буквально перед самым окончанием средней школы, у него состоялся настоящий, и крайне неприятный для него первый мужской разговор с отцом:

– Ты решил, кем ты хочешь стать?

– Нет пап, ещё не решил. Вы отдали меня учиться в специальную школу с углубленным изучением французского, чтобы я потом стал переводчиком, но ты же сам видишь, что к языкам у меня нет никакой предрасположенности.

– Что значит «ещё не решил»? А когда ты решишь? И к чему у тебя есть хоть какая-то предрасположенность, чёрт побери, – выругался отец и продолжил. – Включи башку: на следующий год в армию загремишь и уедешь в Чечню или ещё куда. Для этого я тебя растил?

– В армию не хочу, – не уверенно, и даже испуганно пролепетал тогда он, опустив в пол глаза и понимая, что ничего дельного из него скорее всего в этой жизни не получится.

– Если ты не хочешь думать своей пустой башкой, тогда я за тебя подумаю. Альтернативу армии вижу только одну – милиция. Пойдёшь?

– Я хочу стать адвокатом, – неуверенно проговорил тогда он. – Наверное…

– Что ты там лопочешь, не слышу.

Отец всегда разговаривал с ним сурово.

– Я хочу стать адвокатом, – более уверенно, сжав руки в кулаки, проговорил он.