Я хотел ее внутри. Снаружи. Позади. Мои руки прикоснулись к ее коже, язык скользнул по тем частям ее тела, которые были бледными из-за того, что были скрыты от солнца.

Я отстранился, чтобы сорвать футболку через голову, и Элли прикусила губу, наблюдая за этим.

— Посмотри на себя, — прошептала она, проводя пальцем вниз по линии, разделяющей мой живот пополам, вдоль дорожки волос, которая исчезала в джинсах. Мои мышцы напряглись, когда она сделала это снова, с легким мучительным нажимом.

Я дернул подбородком.

— Твоя очередь.

Она наклонила голову и откинулась на стол.

— Скажи, пожалуйста.

Я оперся сжатыми в кулаки руками о стол и медленно качнулся к ней, в то время как мои губы зависли над ее губами. С удовлетворением я наблюдал, как глаза Элли закатились, когда я попал в нужное место.

— Ты такой мудак, — простонала она.

Наклонившись, я провел носом от основания ее шеи к вырезу спортивного лифчика, а затем нежно прикусил верх груди. Элли выгнулась навстречу мне.

— Я хочу тебя видеть, — проговорил я ей в кожу.

— Да, — прошипела она.

Именно в этот момент зазвонил мой телефон, резкий неистовый звук между нашими тяжелыми, прерывистыми вдохами.

Это был рингтон Фейт. Я уронил голову на шею Элли и постарался унять учащенное сердцебиение.

— Черт, — прошептал я и выпрямился. Элли прислонилась к стене с выражением боли и разочарования на лице.

Я вытащил телефон и сделал еще один медленный вдох, прежде чем ответить на звонок.

— Привет, турбо. Можно я перезвоню тебе через пять минут, когда буду у себя в номере?

— Конечно, папочка! Ты так хорошо сыграл!

Я ущипнул себя за переносицу и отступил на шаг, когда ноги Элли разжались вокруг меня.

— Спасибо. Я перезвоню тебе через пару минут, хорошо?

— Хорошо, — бодро сказала она и повесила трубку.

После того, как я засунул телефон обратно в штаны, звуки чьих-то шагов по коридору, громко смеющихся, заставили Элли тяжело вздохнуть.

Я понял ее чувства.

— Это была Фейт, — неловко объяснил я.

Она села и пригладила рукой конский хвост.

— Да. — Элли взглянула на дверь, когда за ней послышались еще более громкие голоса. — Наверное, к лучшему, что она позвонила.

Я проглотил эту горькую пилюлю. Она не ошибалась. Но когда я натягивал футболку через голову, мне очень хотелось, чтобы это было так.

Мы на самом деле не продумали это до конца. Кто жил в номере по другую сторону этого стола? Если бы я мог точно определить голоса в зале, то кто-нибудь смог бы точно определить наши.

Черт возьми.

Должно быть, мое лицо выдало ход моих мыслей, потому что она сочувственно похлопала меня по груди.

С легкой довольной улыбкой Элли соскользнула со стола и указала на дверь.

— Я… э-э-э, просто убедись, что в коридоре никого нет.

Так и было, и я ушел без фанфар, даже не попрощавшись, потому что, думаю, мы оба точно знали, как плохо это будет выглядеть для нас, если меня увидят выходящим из гостиничного номера владельца.

Я тяжело опустился на кровать, как только снова оказался наедине с собой, и уронил голову на руки.

Теперь я знал.

Знал, какой у нее запах, вкус и ощущения.

— Ты такой идиот, — сказал я вслух и плюхнулся спиной на кровать.

Потому что теперь я никак не мог забыть ничего из этого.

Элли

Когда я давала интервью для Sports Illustrated, репортер задал мне вопрос, на который я хотела бы ответить по-другому. Дело не в том, что то, что я сказала, было неправильным или не соответствовало действительности. Я просто хотела сказать что-то, что теперь было более правильным. Более правдивым.

— Что самое важное, чему вы научились во время всего этого процесса? — спросил он.

— Кроме того, что теперь у меня есть фиксированная зарплата? — Мы оба улыбнулись, зная, что это не настоящий ответ. Прежде чем заговорить снова, я придала голосу значительный вес, сделав паузу, вспоминая прошедший месяц. — Я поняла, что способна на гораздо большее.

Могла сказать, что мой ответ понравился ему по изгибу его губ и медленному кивку головы. И я все еще чувствовала то же самое. Мы выиграли нашу вторую игру, на этот раз дома, статья просто бомба, ею поделились миллионы людей в социальных сетях, и она была исключительно позитивной. Двумя месяцами ранее, если бы кто-нибудь сказал мне, что я окажусь в таком положении, с таким охватом, таким влиянием, я бы расхохоталась. Итак, мой ответ все еще твердо держался за правду.